— Под туфли я надену джинсы.

— А под юбку?

— А юбку я надену тогда, когда можно будет ходить без колготок.

— С ума сойти.

— Вот и сходи.

Инга еще раз обозрела все разномастное содержимое галантерейного пакета и спросила:

— Мне это все обратно заталкивать или ты все-таки разберешь по полочкам?

— Заталкивай, — услышала она безразличный ответ.

Инга решила надеть "топленое молоко" с люрексовой нитью — из всего имеющегося это было наиболее подобающее ситуации. Затем накинула уютный кремовый пеньюар и, взглянув на себя в зеркало, вдруг пришла в такое сильное волнение, которого не чувствовала уже давно. Зрачки ее расширились и заблестели, пальцы дрогнули, а лицо побледнело и истончилось. Она сняла пеньюар. Нет, это невозможно… ну не в старом же халате его встречать!

Спортивного костюма, приспособленного под домашний, у нее не было, джинсов и свитера она не носила никогда. Вся ее одежда была или подчеркнуто женственной, или совсем уж никудышней. Промаявшись с полчаса этим неразрешимым вопросом, она опять пошла в спальню к дочери.

— Где халат, что я покупала тебе в том году?

— Это пушистый такой?

— Да, велюровый.

На этот раз Валерия встала и сама открыла шифоньер. Халат висел на вешалке без употребления и был совсем новеньким. Инга примерила его и облегченно вздохнула: это было как раз то, что нужно.

Повертевшись немного перед зеркалом, она поняла, что с этой минуты ей стало нечего делать. Вернее, ничего делать она уже не могла: ни готовить, ни смотреть телевизор, ни заниматься домашними делами — все валилось из рук. Даже пульт телевизора выскальзывал, и взгляд ее устремлялся куда-то поверх экрана. Оставалось только курить, бессмысленно смотреть в окно и пытаться успокоиться и понять бессвязный поток своих мыслей. Она вся была ожидание.