Я хотел посидеть где-нибудь в тихом месте, попить кофе, отдохнуть от гомона и суеты, царящих в бараках, и поэтому зашагал к вывеске, обещавшей свежую выпечку и кофе "по-восточному".

Чашка кофе и горячий рогалик с маком согрели мне душу, и я, закинув ногу на ногу, принялся пересчитывать солдатские деньги, которые бойцы насовали мне перед выходом, рассчитывая на то, что я вернусь с целой кипой гостинцев из длинного списка, составленного ребятами.

Мятые купюры, тусклые монеты, простые мечты моих бойцов, записанные химическим карандашом на оберточной бумаге… Зубная паста, "книжка про пиратов", полкило халвы…

Я улыбнулся, завернул деньги в список покупок и попросил счет.

Задвинув стул, я блаженно потянулся, хрустнув суставами, и зашагал к выходу. Краем глаза я заметил, что одновременно со мной поднялась компания из трех мутного вида типов. Один из них, небритый парень в картузе, кинул на стол смятую купюру и сделал какой-то знак своим дружкам.

Особого внимания я на это не обратил, вышел из кафе и отправился к единственному месту, которое могло удовлетворить всем пунктам списка покупок – городскому рынку.

Настроение у меня было приподнятое, я пинал носком ботинка какой-то камешек, благо по гражданке это было не стыдно. Вдруг камешек забился между плохо пригнанными сегментами брусчатки. Я даже ругнулся от досады. Это, конечно, было ребячество, но такое вот несерьезное настроение у меня приключилось.

Я прошел еще несколько десятков шагов, как вдруг какой-то неприятный голос сзади громко позвал:

– Эй, дядя!

Я как-то не привык чтоб меня звали "дядя", да и вообще – кому я мог быть нужен в этом городке? Поэтому идти дальше показалось мне самым разумным решением. Но голос не унимался:

– Эй ты, в полосочку!

" В какую полосочку?" – подумал я, а потом сообразил, что это касается расцветки моей рубашки. Я развернулся на пятках и оказался на расстоянии вытянутой руки от того самого типа в картузе, которого видел в кафе совсем недавно. Его дружки стояли чуть позади и ехидно улыбались.

– Дядя, тут такое дело… Помоги ветеранам гражданской войны на хлебушек!

Я удивленно на него уставился. Ветеран гражданской войны? Это в каких-таких войсках он служил, что его демобилизовали? Война-то еще… Так, стоп, о чем это я? Ясно ведь, чего ему надо.

– Нет, ребята. Помочь я вам не могу, – сказал я, и собирался было уже развернуться, как вдруг цепкая рука типуса в картузе схватила меня за плечо.

– Мы кровь за тебя проливали, фраер! У тебя денежка есть, я видел, – сказал он и его рука потянулась к карману моих брюк.

Это что еще такое?! Я резким движением освободил плечо, левой рукой пресек его поползновения к моему карману.

– Ты в какой части служил, ветеран? – поинтересовался я, отступив назад.

Ситуация накалялась. Дружки парня в картузе взяли меня в полукольцо, глаза главаря нехорошо прищурились:

– Отдай денежки, дядя! Мы таких как ты… – начал он и вдруг у меня в голове взорвался кумулятивный снаряд.