Остальные не спешили браться за луки, понукая своих лошадей, чтобы сократить дистанцию хотя бы до ста шагов. Не всем дано стрелять так же, как он. А за потерянные стрелы спрос у бояр строгий. Они ведь свою дружину в поход снаряжают за свой счет. Как и отвечают за ее снабжение. Ну и тем паче обидно терять боеприпасы, если они штучной выделки, а не взяты из обоза.

Достать счастливчика удалось только с третьего выстрела. Зато следующего также снял одной-единственной стрелой. А там в дело вступили и остальные. Как, впрочем, ответили и убегающие кочевники. Полуобернувшись в седлах, они посылали стрелы в нагоняющих их русичей, чем не только сбивали им прицел, но и сами, в свою очередь, ссаживали их из седел, хотя и не так часто.

Михаил ощутил тупой толчок в живот и услышал глухой звон стали. Закаленный бронебойный наконечник скользнул по вороненым пластинам, оставив на них борозду, но не сумел справиться с защитой. Разве только сам всадник слегка покачнулся от чувствительного тычка. Ну и порадовался тому, что не экономил на снаряжении как своем, так и дружины.

Еще пять выстрелов, и двое ссаженных противников. Наконец дистанция сократилась до минимума. Теперь он стрелял уже практически в упор, с расстояния меньше десятка метров. На такой дистанции он мог бить не просто в торс, но в выбранную часть тела. Подобной стрельбой похвастать мог далеко не каждый. И хорошо как из их сотни еще несколько человек сумели подстрелить одного или двоих врагов. Все же великое дело – способность управлять своим телом словно со стороны, используя навыки, навеки вогнанные в подкорку.

Практически каждая выпущенная стрела теряется окончательно. Найти ушедшую мимо цели почти нереально. Попавшая в тело в подавляющем большинстве оказывается изломанной. То есть в лучшем случае удастся вернуть наконечник. А ведь сейчас только начало похода, и впереди еще целая война.

Поэтому остальные русичи убрали луки в саадак и потянули из ножен мечи. Однако Михаил решил не заморачиваться этим и продолжал всаживать стрелы поверх заброшенных за спину щитов. Подстреленных всадников то и дело бросало на холку лошади, с предсказуемым кувырком последних через голову.

Правда, совсем уж увлекаться погоней он не собирался и не забывал следить за полем боя. Спасибо густой траве, не позволявшей подняться большой пыли. А то ведь начало осени, и будь растительность пожиже, то дальше своего носа ничего не увидеть. Сейчас же практически никаких помех и отличный обзор.

Михаил вскинул к губам трубу и заиграл сигнал «впереди враг». Засада! Впереди и справа из зарослей камышей выметнулось не меньше сотни всадников. На солнце блеснул металл доспехов. Латная конница. А это уже серьезно. Вот только без приказа прекратить погоню он не мог и продолжал посылать вперед своего жеребца, вновь взявшись за лук.

Послышался звук трубы сотника. Но вместо сигнала к отступлению эти означали «поворот вправо» и «атака». С ума он сошел, что ли! Копья в обозе, так как задача была прикрытие от обстрелов летучих отрядов. На помощь рассчитывать не приходится, так как они уже давно ушли из поля зрения своих и те не видят, что тут вообще происходит.

Но приказ есть приказ. В войске русичей спрос за бегство и поражения строгий. По каждому случаю проводится дознание, и, если вина доказана, наказание одно – казнь. Михаил, конечно, смерти не боится, но и помирать не спешит. Только не сейчас! Поэтому остается лишь одно: вступить в бой и полагаться на свои навыки.

Отворачивая в сторону, он еще успел пустить стрелу, удовлетворенно отмечая, что очередной башкир полетел в ковыль. К сожалению, собрать в кулак свой взвод не получится. Они, конечно, старались держаться к нему поближе, но в условиях погони это попросту нереально. Поэтому Михаил наблюдал рядом с собой хорошо как половину из них.

Жаль, не выйдет сбить хоть какое-то подобие строя. Даже на рысь не перейти, чтобы перегруппироваться. Времени нет ни на что. А к тому моменту, когда он убрал лук, потянул из ножен на спине изогнутый меч да перекинул на руку щит, поздно было и отступать. Отверни они сейчас – и полягут практически все. В бою шансов уцелеть куда больше. Поэтому только вперед!

К слову, несущиеся на них были уже монголами. Умелые, закаленные в боях и отлично экипированные воины. Серьезный противник, что тут скажешь.

Михаил принял удар копья на щит, выставив его под углом. Получилось удачно. Каленый наконечник взрезал кожу, пропахал глубокую борозду в дубовых планках и высек искру из умбона, но так и не смог добраться до тела. Михаила лишь качнуло вправо, и, как результат, он не смог контратаковать. Мгновение, и они разминулись. От следующего противника пришлось уворачиваться, свесившись уже влево, поэтому наконечник копья лишь с глухим лязгом скользнул по панцирю.

Наконец он вырвался на свободное пространство и потянул повод, осаживая и разворачивая жеребца. От неожиданности романовец присел на круп, выбивая комья земли с ковылем. Недовольное ржание и хрип, после чего, повинуясь воле всадника, он развернулся и бросился вдогонку оставшемуся позади противнику. Порода капризная и обидчивая, но в то же время горячая и драчливая. С всадником он разберется потом, сейчас же по жилам коня течет тот же огонь, что и у его хозяина.

Долго гнаться не пришлось. Всадники кружили на месте, нещадно рубясь и оглашая поле боя звоном стали, лязгом, ржанием, гневными выкриками, бранью, хрипами и стенаниями. Рубка шла нещадная, и чья берет, совершенно непонятно. Да и не пытался никто это понять. Воинами овладела жажда убийства.

Михаил рубанул первого противника со спины. Тот резко выпрямился, словно в него вогнали лом, после чего начал заваливаться на бок. Но кто бы следил за тем, что с ним происходит. Убедился, что достал его, и сместился к следующему.

Этому прилетело по голове. Шлем не выдержал натиска клинка, расширяющегося на треть к острию. Великолепно приспособленное для рубящих ударов оружие! Сталь проломила металл шлема и раскроила череп. На мгновение Михаилу показалось, что клинок завяз. Но ничего подобного. Пусть и с трудом, он выскользнул из сжимающих его тисков.

Пока возился, извлекая меч, следующий монгол в пластинчатом доспехе атаковал уже его. Отбиться удалось, задействовав пострадавший, но все еще целый щит. Натиска могучего монгола он не выдержал, расколовшись по борозде, оставленной копьем. Но владельца своего все же прикрыл.

Этого оказалось более чем достаточно, чтобы высвободившийся меч Михаила описал сверкающую на солнце дугу и обрушился в основание шеи противника. Клинок сбил пластинчатую бармицу и прорвался в незащищенную железом щель между ней и наплечником. Воин захрипел и повалился на бок.