— Ты думаешь, одна такая умная? Было таких ой как много, — хихикнул он. — Выйти отсюда можно только через дракона, и только меня он пропустит, я ведь с ним с рождения! Другие же будут сражены его величием, его мощью, силой, кровожадностью!.. Его пасть — это врата в смерть, клыки — тысячи острых ножей. Его хвост — это жало. Его чешуя — броня, которой не знал этот мир. А рев повергает в ужас и останавливает сердце! Узри!..
И я узрела. Моргнула и еще раз узрела. Моргнула и…
Дракон лежал на боку. Это действительно был дракон. Крылья, чешуя, хвост, даже морда большая имелась — челюсти с мой рост длиной, а может, и больше. Здоровенная такая хреновина. Пузатая. Я такое видела у маминого попугайчика, которого она, увы, перекормила: торчащее голое пузцо из меха. Так вот, у дракона между чешуей торчала именно такая складка — жирненькая и мягкая.
Дракон вздохнул — и действительно поднял дыханием пыль. И всхрапнул, как мой дед, и вывалил язык, продемонстрировав, что клыков для полного комплекта не хватает.
Чешуя его блестела. Когда-то, определенно. Но сейчас в дневном свете были четко видны проплешины, тусклые места и коросты…
Один глаз его плотно не закрывался. Крылья — слишком маленькие для такого тела — вяло шевелились во сне. А потом он начал кашлять и перебирать толстыми лапами, но вскоре затих и снова захрапел.
Дракон был стар. Это была просто старая, огромная ящерица с крыльями — потрепанная жизнью, неправильным питанием и отсутствием физической активности. Дракон-пенсионер, от которого несло запахом давно нечищенного стойла.
— Скажи, гигант! — верещал рядом со мной старик. — Скажи, вот это мощь! Страшно тебе? Покоритель пространств, яростный воитель, опаснейшее оружие, из-за которого Еронию вот уже более ста лет боятся все! Никто не может с нами тягаться!
Дракон тяжело вздохнул, выпустил газы, и я чуть не сдохла от запаха… Да, тягаться с этим было сложно. Такое ощущение, что бедная ящерица гнила изнутри.
— Так что?! — вцепился в меня старик неожиданно больно, так что я вскрикнула. — Ты преисполнилась ужаса и благоговения, девка?
— Не передать как, — пропыхтела я, разгибая старческие острые пальцы. — Вот прямо сейчас и пойду встречать свою погибель!
— Так мощь и ужас спит, может, развлечемся напоследок? — и дедуля кокетливо вытянул губы в трубочку и принял как бы соблазнительную позу. Хламида его качнулась, обтягивая тельце, демонстрируя, что под тканью особо и нет ничего выдающегося. Ну, кроме животика. А я не могла понять, меня тошнит или смеяться хочется. Сто лет в обед, а туда же… Лучше бы мазью от ревматизма намазался и спать лег в теплых носках.
— Нет, дедуль, — отступила я на шаг. — Сказали на корм — значит, на корм.
— Эх, пропадает такая красотка, — застонал он, но потом исправился. — Но все-таки правильно, что молодую прислали. Ты хоть не куришь? А то от курящих его пучит. И латы уже не переваривает. Да и обувь последние лет двадцать отрыгивать стал. Наверное, плохие сапоги нынче пошли. То вздутие, то колики… А когда колики, то может и хвостом так ударить, что стены трясутся! — восторженно поделился старик.
— Кстати, может, мне перцем посыпаться или специями какими? Обед все же, — поддержала я разговор, на что дедок замотал головой и затряс руками:
— Чур тебя! Чур! Придумала еще дурость. Мясо должно быть постным и желательно раздетым, — на этом слове он многозначительно подергал редкими бровями. — А то чихать еще будет…
О, это просто замечательно. Я решила, что чихание — это как раз то, что нужно. Когда чихаешь, ни о какой еде речи не идет. Но мы уже к морде подошли, а я совершенно не хотела, чтобы дедок мне что-то испортил, так что попросила:
— А может, вы отвернетесь? Я стесняюсь, — и даже ресничками сделала хлоп-хлоп. Дед, естественно, попытался меня убедить, что он рыцарь, гвардеец и благородный боно, но я-то знала, что этот смотритель зоопарка будет подглядывать. Вот только никто раздеваться не собирался, а на процедуру с соусом мне не нужно было много времени.
Я сделала пару шагов вперед максимально тихо, хотя можно было не скрываться, дракон храпел так, что я свое сердцебиение не слышала. Вблизи его пасть казалась кроватью с красным языком-покрывалом, правда, покрывало с налетом и вонючее. Ноздри с мою голову пытались втягивать в себя воздух. Мне же вдыхать не рекомендовалось, больно уж противно пах этот дракон. Баночка с соусом показалась мне малюсенькой, на такую махину может и не хватить. Чтобы лучше разлить все по языку, я с страхом и омерзением взялась за клык, стала на край челюсти и щедро украсила соусом столько поверхности языка, сколько могла.
— Эй, ты что это задумала — в платье?! — заорал сзади дедок.