— Кажется, в отчете королю стоимость того набора была несколько другой?.. — фыркнул высокий и бородатый старик, сидящий в конце стола.
— Ох, уважаемые, что вы о таких мелочах… Новых детей получить просто — примем закон об обязательном количестве. Лучше давайте решим уже — заказывать щупальца ольхиса на день Еронии? В прошлом году рыбаки привезли несвежие, помните, такие нотки были сладковатые.
— Еще бы не помнить, пришлось обнулить всю артель, такой ошибки мы простить не могли!
— И вылов рыбы снизился на четверть в первый же квартал. А я говорил, что слишком холодная погода и ольхис уже отошел от наших берегов…
— Могли бы постараться и доставить нам его вовремя! Подумаешь, течения-шмачения…
— Хотя артель не стоило так резко сносить, опять были те бунты… Хотя что мешает тем беднякам выйти и наловить себе рыбы?.. Чем они от рыбаков отличаются?.. Нырнул — и уже поел.
— Я тоже так считаю, еда — это не проблема, просто народ наш ленив без меры…
— Как обычно, заставить их работать больше — и проблема решится. Хотя в последнее время мне как-то не по себе. Эти погромы…
— Я без охраны никуда не выезжаю, не хватало еще столкнуться с этим отребьем!..
А я стояла, слушала и понимала, что никакого разбирательства действительно не будет. Это не суд, это сборище обожравшихся и потерявших все человеческое существ. Такие не просто к дракону пошлют, я бы не удивилась, если бы они сами всех жрали — ам, и нет преступника, как вон той тарталетки. И меня никуда не выпустят, не после того, что я здесь слышала и видела. Впрочем, я для них даже не мебель, так, случайная мошка, залетевшая на огонек. Жаль только, что уже не покинуть это помещение.
— Но мы отвлеклись, — протер салфеткой рот один из стариков и наклонился чуть вперед, чтобы меня видеть. — А она даже миленькая, жаль, что у меня нет сейчас времени воспитывать строптивых мигранток… — сказал он и облизнулся. А я попыталась прикрыть рот, потому что меня затошнило от всего — от вида стариков, от их еды и разговоров, от стресса и ужаса. Желудок сжался в спазме и все-таки вывернулся. Со стороны стола раздалось всеобщее «фу», только мне на него было безразлично.
— Нет, нам такое не нужно! — замотала головой визгливая женщина. — Неуважение к верховному суду! Что может быть ужаснее?! Можно сказать, покушение на нашу жизнь! За такое только одно наказание…
Смерть от дракона, да?
— …Рудники веселых камней.
Что? Не поняла, а где мой дракон?
Глава двадцать третья
— Какие еще рудники?! — орала я, пока меня выводили из зала. Так-то я ни на какие рудники не подписывалась! Ладно еще дракон, это было, по крайней мере, ожидаемо, да и пуганая я уже этим драконом до такой степени, что и не страшно. А тут рудники веселых камней. Совершенно неизвестно мне, что это за камни такие. Но вряд ли они веселыми назывались просто так, или что мне там, на этих рудниках, будет весело. Рудники и вообще добыча всякого это пот, кровь и другие неприятные штуки, если ты не живешь, конечно, в сверхразвитом мире из какой-нибудь милейшей фантастики, где все делает компьютер и тебе только на кнопочку надо нажимать пальчиком. Ерония не была таким миром. А значит, грязи и неприятностей ожидалось еще больше.
— Да чтобы вы сдохли, — крикнула я напоследок, когда за мной и тремя гвардейцами, которые тащили меня под руки-ноги, закрывалась дверь. Но в зале мало кто вообще обратил внимание: ну вякнула что-то очередная мигрантка, куда ей до нас, великих.
Из шикарного зала меня волокли через широкий коридор, с одной стороны которого в рядочек стояли официанты-повара с тележками. В основном это были или пожилые мужчины, или красивые парни-девушки, ну, наверное, чтобы министрам было приятно смотреть… и трогать. Фу. А запах стоял в коридоре такой, что голова кружилась. У меня так-то давно уже в желудке образовалась пустота, но даже гвардейцы сглатывали слюну. Им, видимо, тоже не полагалось деликатесов.
Тащили меня долго, потом поставили на ноги и толкнули вперед — к толстому мужчине, сидевшему за столом. Вокруг него были тонны макулатуры, под рукой — огромные счетные книги и бутыль с чем-то горячительным. Под ногами у меня валялись какие-то металлические штыри, вообще комната производила гнетущее впечатление — кольца в стене, цепи, стол металлический в углу, висящие на гвоздиках дубинки, кирпич на полке и веревки. И неожиданно — как свет в оконце — на стене за спиной мужчины обнаружились портретики детей и жены, открыточка, нарисованная детской рукой, какие-то ордена и благодарности.