Глава 24. Превратности судьбы

– А-а-апчхи! Прошу меня простить, ваша светлость. Я, кажется, простыл в дороге.

Передо мной стоял Лансель де Каррисель – новый учитель моей дочери. Все же придет время, и мне придется представить ее ко двору. От перспективы первого брачного сезона скулы сводило, словно я съел что-то кислое. Но это, хвала богам, будет еще совсем и совсем не скоро.

– Тогда занятия следует начать после полного выздоровления. У моей дочери слабое здоровье, не хотелось бы подрывать его.

– Конечно-конечно, я и сам бы не хотел этого, – мужчина вымученно улыбался.

Высокий, худощавый. Добротная, даже можно сказать, богатая одежда, прическа по последней моде столицы. Он определенно взбудоражит умы всех девиц не только в моем доме.

– Совсем скоро я вас отпущу, – сказал я, наблюдая за тем, как его тело сотрясает дрожь. – Хотел бы сразу упомянуть о нескольких правилах моего дома. Здесь не приветствуются отношения между мужчиной и женщиной. Разумеется, в замке служат и женатые пары, но они уже пришли ко мне такими. Без моего разрешения никому нельзя посещать дочь. Я определю время, в которое вы будете проводить занятия. Также она остается в своих комнатах до наступления весны, – господин де Каррисель кивал. Кажется, сейчас он был готов согласиться с любыми словами, лишь бы я его отпустил. – Мы не выходим на улицу после заката. И с недавних пор тут проживает иномирянка, – лицо мужчины удивленно вытянулось. – Если для вас это препятствие, лучше сразу сообщить об этом.

– Нет, что вы, лорд Гарнетт, я не закостенелых взглядов и знакомство с иномирянкой приму как дар свыше. Все же любопытно послушать о том, как живут эти удивительные люди.

– Пр-р-рекрасно, – прорычал я и откашлялся. – Не все так прогрессивны. Кстати, она лекарь, возможно, она не откажет вам в помощи, – добавил я, когда уже распорядился проводить господина Карриселя в его комнату.

Зачем я это сделал? Все просто. Хотел убедиться сам и убедить всех вокруг, что пришлая такой же лекарь, как я танцовщица. Осталось надеяться, что она не загубит столь дорого обошедшегося мне гувернера. Но… если даже и загубит – переживу. У Амелии еще много лет впереди, чтобы обучиться наукам и манерам.

Вчера я исполнил желание дочери и принес ей охапку снега. Сколько же восторга вызвала такая мелочь.

– Папа, а когда я смогу кататься на санях? – тут же спросила она, завороженно опуская пальчик в холодную массу и морща носик. – Я еще никогда не каталась на санях. Мне кажется, это жутко весело.

Она всегда прибавляло слово “жутко”, когда хотела показать восторг. Жутко весело, жутко красиво, жутко вкусно.

– Как только ты подрастешь. Мы же с тобой договорились, – напомнил я, наблюдая, как дочь комкает снег. – Ты же не посмеешь, – фыркнул я, замечая озорные искорки в детских глазах.

– Ну я никогда не играла в снежки. Няня рассказывала, что когда была такой же, как я, то… А ты играл в снежки? – спросила она.

– Играл, – признался я неохотно.

– Значит, и мне можно? – она перекидывала комочек снега из руки в руку, ежась от холода.