Слезы выступили на глазах бандита. Невидящим взглядом он уставился в пространство перед собой. В ответ на вопрос он судорожно кивнул и всхлипнул.

– А что касается арабского скакуна, – продолжил Митиваль, – то он больше не твой конь. Он принадлежит этому мальчику. Если ты скажешь кому-либо иное или если попытаешься отобрать у него коня, то я приду…

– Нет, нет, п-п-пожалуйста, – промямлил Оллереншоу, который нечеловеческим усилием сумел прокусить ком банкнот во рту и выговорить несколько слов. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Митиваль отступил. Я вообразить не мог, что его лицо может быть таким бледным и жестким. Он был полностью обессилен, так как любое действие в материальном мире требовало от него огромного напряжения, а в этот раз он выложился, как никогда раньше. Я поравнялся с ним. Митиваль потянулся ко мне и взял за руку.

– Больше он не будет тебя огорчать, – сказал он.

– Спасибо, – шепнул я.

Двумя пальцами он сжал мой мизинец.

– Видишь этот пальчик? – спросил он.

У меня перехватило дыхание. Ему не нужно было говорить остальное, но он сказал…

– В нем, в твоем крошечном мизинчике, – произнес он с сияющим взором, – больше величия, чем во всех Роско Оллереншоу, какие только есть в мире. Он не стоит твоих слез, Сайлас.

До Розашарона мы ехали около трех часов. Можно было бы доехать скорее, но через лес мы пробирались довольно медленно.

По мере приближения к городу деревья стали редеть, луга постепенно уступили место возделанным полям, обрамленным высокими живыми изгородями и заборами. Лошади, почуяв близость конюшни, прибавили шагу. Я почувствовал, что мое сердце тоже забилось быстрее. На самом деле я предпочел бы скакать на Пони дальше через лес, через Чащобу, предпочел бы спрятаться в темно-синей ночи, чтобы больше никогда никого не видеть и ни с кем не разговаривать.

Именно в этот момент шериф Чалфонт оглянулся, притормозил свою лошадь и поехал рядом со мной. Митиваль заметил это и пододвинулся, уступая ему место. По одному этому жесту было понятно, что шериф ему симпатичен.

– Ну, как дела, Сайлас? – сочувственно спросил шериф.

– Нормально, – ответил я.

– А как твой нос? Надо будет показать тебя доктору, когда вернемся в город.

Я мотнул головой:

– Все хорошо, спасибо. А как ваша рука?

Он улыбнулся:

– Хорошо, спасибо.