Правда в том, что если я не смогу найти работу, ей повезет еще меньше. У меня есть хоть какие — то человеческие документы. У нее — нет.

Но я ничего не говорю, а беру кроссовки с металлической полки у двери. Я чувствую себя ужасно, но не хочу, чтобы Венди знала об этом. Мое настроение только вызовет больше вопросов, и я не хочу, чтобы она волновалась еще больше. Я засовываю руки в карманы толстовки, наслаждаясь ощущением песка и камешков, которые нахожу там.

* * *

Путь к Венди проходит автоматически, даже если я давно там не была.

Я натягиваю толстовку плотнее, чтобы защититься от холода, когда прохожу мимо пляжа — моего пляжа — и любуюсь мягко катящимися волнами, плещущимися о берег.

Я прихожу к дому Венди незадолго до двенадцати и, откашлявшись, стучу в дверь. Из дома доносится тихий визг, и я вижу, как мимо стеклянных панелей летит пучок меха — Том. Мое сердце теплеет.

Венди появляется в дверном проеме, когда открывает дверь, ее волосы собраны в небрежный пучок. Как только я вижу ее, меня переполняют эмоции, и я не могу удержаться от того, чтобы броситься вперед и обнять ее. Просто… приятно ее видеть.

— Привет, — говорит она, нервно прижимаясь ко мне, одна рука обнимает меня за плечи в полуобъятии. — Не то чтобы я жаловалась, но для чего все это?

— Это мое извиняющее объятие, — отвечаю я с натянутой улыбкой, когда моя грудь сжимается от беспокойства. — И это мой способ сказать… я скучала по тебе.

Брови Венди сдвигаются, но, к счастью, она не просит меня вдаваться в подробности. Вместо этого она отступает в сторону, и я чувствую, как что — то пушистое падает мне под ноги. Я смеюсь, ярко и искренне, когда Том носится вокруг меня, лая, его большие уши болтаются из стороны в сторону, и он качает головой. Он пытается взобраться на мою ногу, но поскальзывается на моих леггинсах. Когда он понимает, что это бесполезно, он убегает в холл.

— Тебе лучше войти, — говорит Венди с легкой улыбкой. Это немного, но вселяет надежду. — Чай или кофе?

— Кофе, пожалуйста.

Я чувствую, что кофеин будет необходим, чтобы продержаться остаток дня.

Я следую за Венди внутрь, мягко закрывая за собой дверь. Я нахожу утешение в том, чтобы надежно запереть засов. Запирать двери и окна — новая привычка, и, хотя я знаю, что замок или засов не остановят Каллена, они его замедлят. И это нечто.

Когда Венди начинает заваривать кофе, Том возвращается ко мне с чем — то пушистым, свисающим из его слюнявого рта. Я сразу узнаю мягкую игрушку, одну из многих, разбросанных по дому Венди. Он с писком бросает маленького ежика к моим ногам и выжидающе смотрит на меня. Я поднимаю мокрую вещь и швыряю ее по коридору. Он мчится как пуля, скользя по паркетному полу, пока дрейфует за угол.

— Он скучал по тебе, — говорит Венди, наливая кофе в две кружки. — Мы оба. Я не буду спрашивать, но ты должна знать, что я волновалась, — она поворачивается с улыбкой, но улыбка гаснет, когда ее глаза останавливаются на моей челюсти, которая все еще слегка опухшая и багровая.

Ах, верно. Я почти забыла, что одна сторона моего лица все еще была в синяках. Я быстро исцеляюсь, так что это не выглядит так ужасно, как раньше, но желто — коричневые и фиолетовые пятна сами по себе настораживают. Я должна была попытаться скрыть следы, если подумать.

— Что случилось? — спрашивает Венди, широко раскрыв глаза. Обычно ее глаза красивые и успокаивающие — теперь они темные от беспокойства.

— Это, — начинаю я и качаю головой, потому что не могу рассказать ей, что произошло на самом деле, и я так измотана, что у меня даже нет сил придумать еще одну ложь. Вот я и не хочу.

— Почему ты не хочешь поговорить со мной, Ева?