– Этому мальчишке всегда не хватало здравого смысла, – заметила миссис Лаван.
– Вы решили, что вам лучше не жениться, – эхом повторил отец. Он поджал губы и уставился на Беатрис, словно не узнавая ее. А затем будто принял решение. – Очень хорошо. Нам нужно вернуться на материк. Немедленно.
– Дитя, – сказал мистер Лаван. – Что-то случилось?
– Мне очень жаль, мистер Лаван, – ответила Беатрис. – Прием просто чудесный, и я… я сожалею.
– Вас ждет корабль, – кивнула миссис Лаван. – Можете подняться на борт в любую минуту.
Мать не проронила ни слова.
– Мы благодарим вас за гостеприимство, – сказал отец. Он шагнул вперед, схватил Беатрис за руку и больно ее стиснул. – Пора возвращаться домой. Сейчас же.
Но она должна была рассказать обо всем Исбете! Это был единственный шанс…
– Папа, я неважно себя чувствую. Полагаю, мне следует отдохнуть, а обратно мы вернемся утром.
– Мы не будем больше ни минуты навязываться Лаванам, – отрезал отец. – Уходим. Немедленно.
На баркас Беатрис отправили первой.
Послание для Исбеты Беатрис написала на следующее утро. Взвесила каждое слово, дождалась, пока чернила высохнут, аккуратно свернула лист в маленький квадратик, капнула на уголок сургучом и запечатала простым вензелем: «БАК».
Она опустила его на поднос, где лежала почта, готовая к отправке. Беатрис успела подняться до половины лестницы, когда лакей выхватил ее письмо из кучи и понес в кабинет отца.
– Подождите…
– Так велено, мисс Беатрис, – извиняясь, объяснил лакей. Беатрис вцепилась в перила, перегнувшись через них. Отец не приказал закрыть дверь. Он сломал печать, прочел содержание – потом отнес письмо к камину и принялся смотреть, как лист сворачивается и сгорает в пламени.
Он вернулся за стол, даже не бросив на нее взгляда. Беатрис для него больше не существовала – он не смотрел на нее, не разговаривал с ней, никак на нее не реагировал.
После обеда раздался звонок в дверь. Беатрис подошла к окну и увидела на улице покрытое эмалью ландо Лаванов. Она утерла слезы благодарности и стала ждать. Но вот парадные двери распахнулись, и на тротуар вышла Исбета Лаван. Не оглядываясь, она села в экипаж и уехала.
Этот визит был последним. Беатрис каждое утро поднималась, позволяла Кларе проводить ее в купальню, выбрать платье и сделать прическу, но чаще всего даже не спускалась к ужину. Она брела из своей комнаты в музыкальный салон, где играла на виоле музыку печали, гнева и безотрадного, пустого будущего. Дни перетекали один в другой, Беатрис лежала в постели, глядя в никуда.
Ни одному джентльмену не нужна дева-воительница. Никому не нужна мятежная невеста, девица с трудным характером, в роду которой рождаются одни девочки. Она навеки останется синим чулком, привязанным к семье, но ей не позволят помогать в делах. Не чародейка – обуза.
Отец на нее даже не смотрел.