— Это ты меня прости, кажется, я зря пошла гулять на берег…

— Глупости, ты ведь не могла все время сидеть в шатре, — проговорил он, сжимая мое лицо в ладонях и вглядываясь в глаза. — Как ты? Что они с тобой сделали? Я застал только последнюю сцену. Как скромный маленький кот Кружочек кусанул за шею вон того, — Тайрел презрительно кивнул на мертвого культиста с разорванным горлом. — И как потом убежала Риэльта.

— Кстати, насчет Риэльты. Неплохо бы ее найти, — бросила я, подняв вверх указательный палец.

— Не волнуйся. В этом нет необходимости, — покачал головой мужчина.

— Но…

— Уже через пару часов наступит праздник, на котором я должен буду спуститься в Сумерки и найти Ишхару. После того как от богини безумия не останется ничего, кроме памяти ее ненормальных адептов, Риэльта перестанет быть опасной. И с ней станет несложно разобраться.

Не знаю, специально ли Тайрел сказал именно так: «После того как от богини безумия не останется ничего, кроме памяти», — но мне понравилось. Это звучало гораздо лучше его прежних упаднических идей о поражении.

— Тайрел, — спросила я вдруг, — а разве ты не заметил, что Риэльта — член твоего культа, а не культа Ишхары? У них на поясах начертана твоя руна. Вон, посмотри…

Я указала пальцем на труп мужчины у кромки воды. Он был в том самом плаще, что и несколько дней назад, когда произошло первое нападение.

Тайрел вдруг нахмурился.

— Что случилось? — не поняла я. — Ты заметил Кружочка? Так знай, я не дам его убить. Он мне жизнь, между прочим, спас.

Мужчина молчал.

Я проследила за его темным взглядом и поняла: он смотрит на тонкий желоб, по которому недавно текла моя кровь. Сейчас там остались лишь пугающие алые разводы.

— Это что такое, Леора? — еле слышно проговорил друид.

А потом схватил меня за обе руки, проверяя их от ладоней до локтевых сгибов.

Резко выдохнул.

— Не твоя…

— Нет, вообще-то моя, — проговорила я виновато. — Ты разве не видел издалека?

— Расстояние… не видел. Что они сделали? Где разрезы? Или это…

Он посмотрел по сторонам и нашел взглядом Кружочка. Тот сидел на почтительном расстоянии и невозмутимо вылизывал шерстку, словно ничего необычного не происходило. Словно он сам — совершенно обыкновенный кот.