– Он пообещал никому не рассказывать о том… о том, что случилось в тот день в суде.

– И ты ему поверил?

– Знаешь, Коста, как ни странно, но поверил.

Константин Демирис улыбнулся:

– Ну и прекрасно. Тогда и нечего обсуждать, не так ли?

Наполеон Чотас облегченно вздохнул и поднялся.

– Вроде нечего. Просто я считал, что ты должен знать.

– Правильно сделал, что сказал. Пообедаем вместе на той неделе?

– Разумеется.

– Я тебе позвоню, и мы что-нибудь придумаем.

– Спасибо, Коста.

Ближе к вечеру в пятницу старая церковь на окраине Афин была пуста. В ней царили покой и тишина. В углу рядом с алтарем Фредерик Ставрос стоял на коленях перед святым отцом Константиноу. Священник прикрыл голову Фредерика куском материи.

– Святой отец, я согрешил. И нет мне искупления.

– Главная беда человека, сын мой, это то, что он считает себя просто человеком. Так в чем твой грех?

– Я убийца.

– Ты отнял у кого-то жизнь?

– Да, святой отец. И я не знаю, как искупить мой грех.

– Бог знает, что делать. Спросим Его.

– Из тщеславия и корысти я позволил сбить себя с пути истинного. Это случилось год назад. Я защищал человека, обвиняемого в убийстве. Суд проходил нормально. Но здесь Наполеон Чотас…

Часом позже Фредерик Ставрос покинул церковь другим человеком. Ему казалось, что с плеч его сняли тяжелый груз. Испытанная веками процедура исповеди очистила ему душу. Он рассказал священнику все до конца и впервые с того ужасного дня почувствовал, что может дышать свободно.