— Подожди, — Илона по своему обыкновению вспомнила, сколько лет было тогда дочке, и, подсчитав, ответила: — Весной десятого года.

Он разоблачил и разнес тогда начальника городской полиции. Делая капиталистам незаконные поблажки, этот блюститель порядка своим попустительством способствовал катастрофе на фабрике и потом запретил представителю социал-демократической партии произнести речь на похоронах жертв. Но выступление Ландлера он не смог сорвать. И тот говорил, что вдыхание паров фосфора причиняет ужасный вред, что судьба не пострадавших от взрыва ненамного лучше судьбы погибших, так как в Венгрии не проводятся необходимые санитарные мероприятия. Он огласил утаенный властями акт проверки. Начала ник полиции не смог, побоялся объявить его речь бунтарской и запретить собрание. Выступление Ландлера имело такую разоблачительную силу, что пришлось прекратить на сегедской фабрике производство спичек старым, вредным для здоровья рабочих способом.

Немало насолил он полиции. Может быть, поэтому он стал потом наркомом внутренних дел Советской республики.

— Перед войной… полицейские сыщики…

— Помню, Енё. Это было в двенадцатом году. Какой-то сыщик хотел подкупить Фараго.

— Да.

Один непутевый молодой человек из буржуазной семьи, которого пристроили служить в полицию, хотел завербовать в доносчики Дежё Фараго. По совету Ландлера Фараго зазвал сыщика для переговоров в пивную. После того как парень выпалил, что приглашает Фараго работать в полицию, из-за вешалки вышел вдруг Ландлер и, ударив кулаком по столу заявил: «Завтра в «Непсаве» будет напечатано, как мы уличили вас при попытке завербовать в доносчики лидера рабочих. — Незадачливый сыщик до смерти перепугался: если появится такое сообщение, он из-за своего промаха лишится места. — Вам необходимо удержаться на службе, а нам знать, каких доносчиков уже успели пристроить в социал-демократическую партию». На третий день «Непсава» сообщила рабочим имена двух предателей.

Мы делали скромное дело, а из него вырастали большие дела страны. Но маленькое, большое ли дело, — теперь оно уже позади. Жаль, что он не вел дневника. После смерти человек оставляет будущему только свое прошлое, как при жизни отдает будущему настоящее.

Хотя Ландлер был скуп на слова и движения, ему не хватало воздуха. Только глазами он пожелал доброй ночи Илоне, когда сменить ее пришла Бёже…

Вся проделанная им работа ничтожна по сравнению с одним шагом народных масс. Когда рабочие наводнили город и воцарились на улицах, Будапешт и вся страна плясали под их дудку. Он лишь слагал мелодию.

— Бёже… молодые рабочие… мне так понравилось тогда…

— Ты думаешь, папа, о демонстрации, что была три года назад.

Он поблагодарил ее взглядом.

Десяток рабочих парней, задорных, скорых на выдумку, пришли в сердце столицы, на Кёрут, чтобы от имени окраин сказать свое слово. Один из них вылил на асфальт бутылку томатного сока. Два других, указывая на красную лужу, стали говорить: «Здесь убили кого-то!» Столпились прохожие. В последних рядах кто-то закричал: «Дайте работу, хлеба!» Когда туда повернулись головы, в другой стороне заорали: «Долой нищенскую заработную плату!» И как ни удивительно, в самой гуще толпы несколько человек выкрикнули хором: «Да здравствует Коммунистическая партия!» Получилась великолепная демонстрация против вооруженного до зубов режима Хорти. Приехавшим на машинах полицейским бить было некого: народ разошелся, остались только красные лужицы на асфальте.

В его памяти воскресало много таких историй. Но он не мог больше задавать вопросов: даже скупые слова вредили ему, и все силы уходили на то, чтобы вобрать в себя побольше воздуха. Сидя возле него, Бёже своим ритмичным и ровным дыханием старалась помочь ему дышать.

В голове Ландлера проносились разные мысли.

Одна угнетала его, причиняла ему страшную боль.

Социал-демократы и коммунисты. Фракция Куна и фракция Ландлера. Раскол — это сущее наказание.

Самую высокую идею надо хранить незапятнанной. Нет на самом деле фракции Ландлера и фракции Куна. Только идея социализма в чистом виде, во всей своей полноте — истинна; прочие, порожденные муками созидания, преходящи.

Где найти универсальную мерку? Есть одно правило: не упускать из виду конечной цели. Ситуация всегда мгновенна, конечная цель постоянна. Путь к цели может быть самым коротким. А порой и самым длинным. Недопустимы «революционная деятельность во что бы то ни стало», равно как и саботирование революции, недопустимы и неверие, оппортунистическое приспособленчество и зазнайство, цинизм и фанатизм, верхоглядство и торопливость, а также косность и медлительность.