Вернулась госпожа Деак. Губы ее были поджаты, она села, прямая и строгая, не решаясь смотреть на Илону.

— Нам нечего рассчитывать на помощь господина депутата, — проговорила она наконец, глядя в одну точку, и вдруг вспылила: — Какая мерзость! Вот не поверила бы, что среди демократов встречаются такие люди.

Наступило молчание. Слышно было, как вздохнула Илона, вздохнула с большим облегчением.

— Не сердитесь, господин адвокат, за мои слова. Но когда есть дочь, столько забот, — нахмурилась госпожа Деак.

— Нет, когда такая дочь, то… Надеюсь, вы приведете ее еще в демократический кружок.

— Вы хотите здесь обсудить дело ее матери? — с удивлением спросила госпожа Деак.

— Ох, я совсем забыл об этом деле с переменой фамилии, — рассмеялся Ландлер.

— О чем же тогда вы говорили в мое отсутствие? — Госпожа Деак посмотрела на него и на покрасневшую до ушей девушку. — Что с вами?

— Молодость, — подняв брови, во второй раз подал голос господин Деак.

В комнату вошел Золтан Лендьел, достал из кармашка золотые часы и, открыв крышку, показал их издали Ландлеру. Минутная стрелка приближалась к двенадцати.

— Простите, — извинился Ландлер перед своими собеседниками и подошел к приятелю.

— Пошли, друг, — потянул его за собой Лендьел. — Скоро Магомет Важони даст нам свое новогоднее благословение.

За дверью, в танцевальном зале, Ландлер остановил Золтана:

— Посмотри на эту девушку. Что ты скажешь о ней?

— Очень славная, хорошенькая.

— Я не о том. Она очень похожа на мою покойную жену.

Обернувшись, Золтан Лендьел внимательно оглядел Илону.

— Думаешь, похожа? — проговорил он с изумлением.

— Неужели не находишь?

В ответ на этот полный удивления и обиды возглас Лендьел посмотрел Ландлеру в глаза и, улыбнувшись, присвистнул.