С гимринцами мы быстро договорились. Они быстро сформировали нам отряд в человек 80 и быстро накормили нас.
Мы отдохнули в Гимрах и двинулись дальше. Перейдя через перевал, мы вышли на линию Ирганы и здесь остановились на ночёвку. Махача не было видно. По нашим предположениям, он должен был ночевать в Каранае.
Мы могли бы легко догнать его и напасть на него ночью. Но люди устали, ночь была тёмная, и мы решили не спешить, тем более, что сведения о силах Махача мне казались слишком преимущественными. Расположив отряд на позициях, я отправился в Гимры, чтобы выспаться. Это была третья ночь, которую я проводил вне Хунзаха.
Наутро мы выслали разъезды в Каранай и скоро получили сведения, что противник отступил, и в Каранае никого нет. Мы двинулись дальше и вошли прямо в аул.
Аул встретил нас очень торжественно. На встречу нам вышла делегация, а в ауле собрался весь джамаат и радостно нас приветствовал. Аул был настроен враждебно к большевикам, и радость была искренняя.
Весь отряд получил очень хорошее угощение. Мы отдохнули, пока разъезды прощупывали местность дальше.
Бой на Гирей–Авлаке
Разъезды подтвердили показания крестьян, что ни в Нижнем Каранае, ни в Ишкартах противника нет. Предположительно противник должен был находиться на местности под Ишкартами, известной под названием Гирей-Авлак. Мы двинулись дальше, прошли до Ишкартов, и здесь заняли известную позицию Шайташ, на горе над Эрпели и Ишкарты.
Расположив свои части по позициям и сделав все распоряжения для ночевки, я сам отправился в Нижний Каранай, куда меня приглашали пить чай.
Была уже полночь, когда я приехал в Нижний Каранай. Хозяин дома, урядник нашего полка, впоследствии произведённый в офицеры, встретил меня очень радушно и рассказал мне много интересного. Внезапно около двух часов ночи, когда мы уже кончали пить чай, раздался оружейный выстрел. Я бросил чай и сейчас же отправился на фронт. Оказалось, что большевики наступают со стороны Гирей-Авлака и очень энергично.
Положение моё в этот момент было крайне тяжёлым.
Прежде всего, я не был хозяином своих сил. Мне, например, необходимо было занять ряд позиций для того, чтобы предупредить возможность обхода моего фронта кавалерийскими частями противника. Для этого нужны были небольшие части в 50–100 чел. но мои кавалерийские части – Андийский отряд в 300 чел. и Аварский в 200 чел. ни за что не хотели дробиться на более мелкие части и желали всё время оставаться в полном составе на одном месте. Мне пришлось поэтому к Эрпели послать 300 чел. андийцев вместо сотни. К счастью моему, кавалерия противника бездействовала весь день, и я избежал серьёзной опасности обхода. Хотя орудия противника и сделали за день очень много выстрелов, но почти все они были безрезультатны. Даже нашу плохонькую пушку ему нащупать не удалось.
К трём часам дня большевики перешли в наступление и атаковали нас очень энергично. Я был на левом фланге, когда в центре андийцы (пешие), потеряв 10 человек ранеными, впали в панику и бросились бежать. Между тем именно в центр был направлен главный удар большевиков.
Видя это, я бросился в центр, чтобы попытаться удержать бежавших андийцев. Но когда я уже подъезжал, вдруг неприятельский снаряд угодил прямо под мою лошадь. К счастью, снаряд ушёл далеко в болотистую землю и не взорвался. Меня только сбросило с лошади, а лошадь упала и застряла в болоте. Я бросил лошадь и побежал пешком. Выбежав на горку, я увидел, что большевики близко, а у нас на фронте нет никого. Со мной было 13 всадников, которые теперь последовали за мной, спешившись. Я крикнул им, и мы бросились в контратаку. Наше движение было стремительно, хотя и бессмысленно. Я бежал, крича «вперёд», с одной нагайкой в руке, моя винтовка осталась на лошади. Один из бывших со мной, громадный аварец Хайбулла, несся под гору рядом со мной и скоро меня опередил. Мы уже достигали цели – большевиков, как вдруг произошло что-то необыкновенное. Большевики вдруг без всякой причины (не могли же мы, дюжина бегущих людей, их испугать) бросились бежать обратно к кустарнику. Мы тотчас же открыли огонь по бегущим. Наши там, наверху, увидев, что большевики бегут, тоже бросились их преследовать. Вскоре мы были уже возле кустарников Гирей-Авлака. Так большевики потеряли выигранное ими сражение.
В кустарниках мы переночевали, а перед утром отступили на старую позицию.
Второй бой у Гирей–Авлака
Может показаться странным, что я не преследовал неприятеля и не взял Шуру в этот день, хотя путь на Шуру был совершенно открыт. По сведениям, которые мы получили потом, большевики тоже совсем были готовы покинуть Шуру. Во-вторых, я знал, что если мои части займут Шуру, то город будет разграблен до основания. У меня не было никаких средств предотвратить это разграбление. Вот два серьёзных момента, которые мне не позволили двинуться дальше. Говорят, что весь город ждал нашего прибытия. Нам передавали, что разъярённый неудачей, Махач, проезжая мимо дагестанской интеллигенции, наблюдавшей из города за ходом боя, крикнул им: «Чего смотрите? Если бы наши были в такой момент там на фронте, они бы не смотрели так, а действовали».
Отступив на старую позицию, мы простояли там спокойно дня 3-4. На третий день снова началось наступление большевиков. Как и раньше, выступление началось усиленно канонадой.
Теперь, однако, моё положение было намного лучше. За эти дни я хорошо изучил местность. Все уязвимые места были мной заняты, и я спокойно мог оставаться в центре и не допустить катастрофы, которая чуть было не разразилась в прошлый раз. В общем, на этот раз я чувствовал себя гораздо уверенней и спокойней.
Наступление большевиков шло тем же порядком, что и в прошлый раз, с той лишь разницей, что теперь появилась и их кавалерия. Отряд кавалерии сразу отправился в обход нашего левого фланга через ишкартинские поля, граничащие с чиркеевскими.