Было очень много разговоров о плане действий, о том, как собрать достаточно большую сумму, как его снарядить и прочее. Наконец приняли решение выступить в поход, как только отряд будет сформирован. Я слушал и не высказывался ни за, ни против.
Командующим был избран Хаджи Мурад Арацханов. На этом собрание и закончилось.
Когда в конце съезда мне предложили принять участие в формировании отряда и в походе, я заявил им, что с этими хурминшиками я в поход не пойду. Кроме позора и расходов, от этого дела ничего не может быть. Эти люди берут на два дня чурек, а когда его съедят – уходят домой, говоря, что у них нет еды. Я предложил представить мне материальную возможность организовать полк. Но собрание на это не согласилось.
Работа по организации отряда продолжалась около месяца, но не спешил с этим делом горячий и подвижный Узун Хаджи. Согратль дал 100 всадников, другие аулы меньше. Всего набралось 300–500 человек, считая и мюридов Узун Хаджи. Конечно, это была ничтожная сила, в особенности если принять во внимание неизбежное по мере удаления от родных сёл дезертирство и совершенное отсутствие строевой подготовки.
Из цейхгауза крепости для отряда отпустили продовольствие и вооружение. По существу это был легализованный грабёж народного имущества, именно то, чего я боялся. Офицерство и Узун Хаджи хорошо поживились на этом деле.
В конце июня отряд выступил.
На фронте
На линии подхода к горам со времени нашего ухода в горы деятельность населения против большевиков не прекращалась. Такие крупные селения, как Гимры, Араканы, В.
Дженгутай при поддержке тыловых селений продолжали держать фронт и заграждать все удобные маломальские проходы. На этом фронте всё время были мюриды Нажмуддина и Узун Хаджи. Оба они руководили отрядами на фронте и поддерживали их материально, главным образом боевыми припасами, командовал фронтом наиб Нажмуддина араканец Зияутдин.
В Хунзахе сидел Кайтмас Алиханов. Пока что он в военные действия не вмешивался. Но примерно около того времени, когда начали организовывать Гунибский отряд, он тоже приступил к организации своего отряда, но эта организация проходила независимо от Нажмуддина и руководителей Гунибского отряда. Об этом я узнал от русских офицеров, которые бежали в это время из Хунзаха и Гуниба. Они укрылись вначале в Хунзахе и пользовались материальной поддержкой Алиханова. Когда он приступил к формированию отряда, он потребовал от русских офицеров, чтобы они вступили в отряд. Но они отказались. Кайтмас за это лишил их помощи и покровительства. Они подвергались притеснениям как с его стороны, так и со стороны населения и принуждены были бежать из Хунзаха.
Таким образом, отряд Арацханова шел на помощь араканцам. Пока он дошёл, ряды его сильно поредели. Тем не менее, его приход поднял дух тем, кто ещё оставался стоять на фронте. Но, с другой стороны, он привлёк и внимание большевиков, усиливших свои операции на этом участке. Так как отряд был небоеспособен, то он и бежал при первых же выстрелах большевистских пушек. Остатки его не решались уже вступить в бой. Вскоре населению надоела постоянная посылка на фронт продовольствия, и оно прекратило его снабжать. Не получая продовольствия, отряд совсем рассыпался.
Исмаил Хаки Бей
Исмаил Хаки Бей ехал из Даргинского округа через Гази-Ку-мух на Гуниб. В Даргинский округ он попал через Самурский округ. С ним было несколько турецких офицеров и вестовых – больше никого. Провожал его даргинский отряд человек в 200 и комиссар Даргинского округа, хотя даргинского округа уже не существовало, потому что ему вообще делать больше уже было нечего. К борьбе с большевиками он относился равнодушно. От Магомедова я узнал, что в Даргинском округе находятся братья Курбановы: Абдулл, Магомед и Агалархан, Мутаев и Таймазов, но что ни один из них в борьбе с большевиками участия не принимает, а двое последних – сторонники Али-Гаджи.
В Гази-Кумухе Исмаил Хаки Бея приняли очень пышно. Встречей руководил Бадави Саидов. До этого комиссаром Гази-Кумухского округа был Саид Габиев. С ним работали Хаджи-Мураев, Кашкаев, Яраги и Ширвани Лачуевы и др. Перед приходом турок Габиев скрылся, и за него остался Бадави. Халилова в Гази-Кумухе в этот момент не было, была только его семья. Он сам, как мне передали, поехал встречать турок, и, видимо, разъехался с ними дорогой.
Сейчас же по приезду Исмаил Хаки Бея было собрание офицерства, интеллигенции и арабских ученых в крепости. Исмаил Хаки-Бей сказал на этом собрании хорошую горячую речь. Отметив, как дагестанцы страдали от ига гяуров, Исмаил Хаки Бей заявил, что он счастлив, что наступило, наконец, время, когда турки смогли прийти на помощь дагестанцам. Затем, обращаясь к офицерам, он сказал, что раньше был царь, и они находились на русской службе, а теперь царя нет, и они должны служить шариату, как и весь мусульманский народ. Алимам он напомнил, что они должны учитывать обстановку, уважать и ценить офицеров, ибо без офицерства никакая борьба невозможна.
Исмаил Хаки Бей. (продолжение)
– Вообще, – закончил он, – в большом деле должен быть большой порядок, чтобы все были на своих местах и за своим делом. Иначе на успех рассчитывать нельзя.
Собрание с восторгом слушало докладчика и приняло решение: изгнать из Дагестана всех гяуров и установить шариат.
Об отношениях Дагестана с Турцией и речи не было. Исмаил Хаки Бей заявил прямо, что турки приходят только на помощь, что долго в Дагестане они задерживаться не могут.
Дальше он сказал, что он только авангард, прибывший вперед, чтобы осмотреться, за ним же вслед идет большой турецкий отряд.