Такер лежал на жестких нарах, завернувшись в грязное армейское одеяло, и дрожал от холода. Единственное окно в камере было открыто, но находилось слишком высоко, и до него нельзя было дотянуться. Когда он раскрыл глаза, то увидел, как у него изо рта выходит пар. То и дело кто-то его покусывал. Он почесался и выругался.
У него отобрали часы, но, по его расчетам, была уже полночь. Его наверняка посадили в худшую камеру тюрьмы графства. Она утопала в грязи, и в ней не было туалета, только параша. У него также забрали форму и обувь, так что он был облачен лишь в грязный тюремный халат. Они сказали, что не смогут подобрать тюремной одежды его размера.
Такер был напуган: он ожидал, что к этому времени его уже освободят. Много месяцев назад он проинструктировал Бартлетта, что делать в подобном случае. Но пока что никто не приехал, а он слышал, как Скитер сказал ночному дежурному, что приедет где-то около полуночи и что у него есть свои планы относительно Такера. А в машине Скитер сообщил ему, что единственный человек, который мог бы освободить его, судья Хилл, уехал из города до понедельника, однако, Такер тогда ему не поверил. Теперь понял, что это так. Кончалась пятница, и похоже он останется во власти Скитера до понедельника.
Он услышал, как на стоянке под окном остановилась машина, ему захотелось увидеть, кто же прибыл, но окно было слишком высоко. Затем он услышал голос Скитера:
— Подождите здесь. А я помогу ему совершить побег.
В ответ раздался чей-то дружный смех. Такера прошиб холодный пот. Он встал и начал обшаривать камеру в поисках какого-нибудь предмета, который мог бы послужить оружием. Но там была только параша с фаянсовой крышкой и металлическая койка, цепями прикрепленная к стене. Он в отчаянии стал дергать цепи, но крепление оказалось прочным. В его распоряжении оставались только руки и больше ничего.
Он услышал, как со скрипом отворилась наружная дверь. В этом старом крыле тюрьмы было только шесть камер, а Такер — единственным заключенным. По коридору, звеня ключами, прошел Скитер, а за ним следовал ночной дежурный с пистолетом в руке. Ночной дежурный просунул оружие через решетки и пролаял:
— О"кей, господин начальничек, встать лицом к стене и вытянуть руки в стороны!
Такер повиновался. Может быть, очутившись вне камеры, он получит какой-то шанс. Тут Скитер и дежурный вошли в камеру, и пока дежурный держал пистолет у головы Такера, Скитер надевал ему наручники, заведя руки за спину. Когда они начали выводить его из камеры, Такер босыми ногами задел за ножки параши и, дернувшись, опрокинул ее на безупречный костюм Скитера.
— Нельзя! — завопил на дежурного Скитер, когда тот вознамерился ударить Такера рукояткой пистолета. — На этом сукином сыне не должно быть никаких следов! — Дико ругаясь, он кое-как очистил костюм одеялом Такера. — За это с тебя будет причитаться дополнительная плата, парень, уж я за этим прослежу! — прорычал он Такеру.
Они пинками провели Такера через коридор и вышли из тюремного корпуса, причем ночной дежурный все время упирался в позвоночник дулом пистолета. Пройдя еще один коридор, они очутились в административном помещении. Скитер вынул оружие.
— Все в порядке. Выводить его буду я, — заявил он ночному дежурному. — А ты оставайся здесь. Тебе незачем видеть лишнее.
— Куда это вы меня забираете? — потребовал ответа Такер. Облаченный в тонкий тюремный халат, в наручниках, он чувствовал себя совершенно беззащитным.
— Туда, куда мне давным-давно следовало отправить тебя, ниггер! — выплюнул Скитер ему в лицо.
Он развернул Такера и стал подталкивать его к выходу. И вдруг оба остановились. Проход загородил Билли Ли, а за спиной у него находились Джон Хауэлл и двое патрульных.
Билл подошел к Скитеру и предъявил ему аккуратно отпечатанный на машинке документ.
— Это постановление об освобождении Такера Уоттса, подписанное судьей Хиллом и нотариально засвидетельствованное. Снимите с него наручники.
Скитер стоял на своем.
— Судьи Хилла нет в городе, Билли. Не верю, что это распоряжение подлинное. Уоттс никуда не пойдет.
Билли обернулся и обратился к одному из стоящих позади патрульных.