Увы, таким чёрствым людям, как Николя, не дано понять, что любят не за внешний блеск, а за то, какими качествами души обладает человек, как гласит народная поговорка, с лица воды не пить.

… Людмила просто расстроилась и почувствовала бессилие. Ей слишком сильно хотелось прекратить это непонятный бессмысленный конфликт, но как это сделать, девушка не понимала, жаловаться Евгению не хотела, потому что понимала, что дело кончиться дуэлью…

Евгений подошёл к Людмиле с фруктовым салатом и раздосадовано произнёс:

– Любезная сударушка, что это сейчас такое было? Что Николя опять от тебя надо? Опять предлагал тебе, милая моя муза, непристойные вещи?!

Людмила искренно удивилась: откуда Евгений знает о том визите Николя к ней в усадьбу? Потом догадалась: «Видно, моя любимая маменька жаловалась…».

– Хм, Евгений, милый, я не знаю, кто тебе рассказал, но да, в тот день, когда мы ездили на балет, он приезжал с визитом и пытался уговорить стать его любовницей. Естественно, искренно любя тебя, я не раздумывая, дала отказ, а блуд я посчитала самым оскорбительным предложением. Тогда он пытался шантажировать меня: утверждал, что о моей болезни узнают в свете, если я не соглашусь. Я не приняла всерьёз его слова-то даже. Сегодня он повторил угрозы… – честно объяснила Людмила, посмотрела на гневное бледное потное лицо Евгения, на то, как он нервно теребит пенсне и испуганно добавила – Я умоляю тебя Христа ради, только не доводи дело до дуэли! Я хочу, чтобы ты, милый, был живой и в здравии…

Евгений с силой нацепил пенсне обратно на нос и прикрикнул:

– Нет уж, я это дело не оставлю, проучу Николя! Мало, видно в свинарнике тогда посидел, опять за старое, значит, мало ему теперь не покажется!

После этого Евгений легко подскочил к Николя (это всех удивило: как такой грузный человек, как Евгений, умеет так быстро и ловко двигаться?), кинул к его ногам перчатку и с гневом в огромных глазах-вишенках прошипел:

– Сам знаешь, за что! Мне невеста всё рассказала! Жду завтра в лесу за городом в одиннадцать!

Николя с ухмылкой поднял перчатку и тихо ответил:

– Что ж, Евгений, вызов принят. Ты слишком много стал мнить о себе, кузен, после того, как влюбился в княжну Людмилу! Ты забыл, что твоё место всегда только после меня, лидера по жизни! Ты – ничтожество на моём фоне, и дуэль покажет это в очередной раз!

В душе у Евгения всё перевернулось от боли, казалось, что его больно обожгли внутри! Евгений не мог понять, почему Николя так несправедливо принижает всех, и в первую очередь самого Евгения. Эта спесивость и высокомерие Николя выводили молодого человека из равновесия. Раньше, до влюблённости в княжну Варшавскую, Евгений бы покорно согласился с Николя, но теперь он не считал себя ничтожеством по одной простой причине: его главный человек, Людмила, вселила в него новые силы бороться, мечтать, верить в счастье, заставлять себя работать над собой, быть лучше, чем раньше.

Евгений тяжело вздохнул и сердито протянул:

– Я стал слишком много стал мнить о себе? А, по-моему, раньше я себя слишком недооценивал, позволяя командовать собой, как мальчишкой, Людмила же научила меня относиться к себе более уважительно, как положено джентльмену, и я смог здраво оценивать себя и окружающих. И, если я – ничтожество, то тогда кто ты, если домогаешься чужой невесты?! Задумайся над тем, кто тогда ты!

После этого Евгений ушёл от Николя обратно к Людмиле и с доброй улыбкой продолжил нежно щебетать с девушкой…

… Вечером Евгений рассказал о случившемся инциденте дяде и попросил его быть секундантом.

Сказать, что старый седой граф Шустров был расстроен и поведением сына, и раскладом дел в общем, значит, ничего не сказать. Сморщенный Иннокентий Александрович чуть сознание не потерял, благо сидел в мягком большом кресле, со слезами в голосе произнёс:

– Я… я не знаю, что сказать на это, Евгений, мой милый племянник. Я не могу быть секундантом, так как вы мне оба дороги, и, хотя я без тени сомнений признаю твою правоту и осуждаю Николя, я ж вас обоих растил с трёх лет, вы ж отрада моя! И я считаю дуэль греховным делом! Я против дуэлей!

Евгений обнял Иннокентия Александровича, бережно вытер с его морщинистого лица своей большой могучей ладонью слёзы и ответил: