Допрос свидетелей был окончен.
36. Прокурорша
Уже везде бежали апрельские ручьи. Солнце уже растопило чёрный снег, превратив его в земляную жижу. Птицы щебетали с раннего утра, с первыми лучами, не давая насладиться последними минутами перед ненавистным подъёмом. Одно было хорошо, что в общей камере я стал проводить всё меньше и меньше времени. Иначе бы ночные прогоны, от которых меня никто бы не освободил, убили бы меня, и весь суд я бы просто проспал.
Мы приехали к зданию суда задолго до начала. Автозак заехал во двор суда, и меня из него выпустили, приковав наручниками к бамперу. Через приоткрытые ворота было видно, как адвокат в одиночестве прогуливался вдоль забора, что-то нашептывая себе под нос. У входа собрались пресса и зеваки. Информационную повестку поддерживал парень в жёлтом костюме покемона Пикачу, в здание суда в таком виде его впустить отказались с формулировкой «здесь вам не цирк», поэтому ему пришлось остаться у входа развлекать прохожих. Время подходило, и народ стал торопливо протискиваться в здание суда. В этот момент к парковке, выделенной для инвалидов (других свободных мест не было), припарковался чёрный «Лэнд Крузер» с тонированными стёклами. На госномере внедорожника красовалось число, которое за последние полгода я проговаривал тысячи раз: «282». Водительская дверь открылась, и из салона по-деловому важно, но в то же время спеша выскочила прокурорша. Толпа перед ней расступилась и слепилась за ней вновь. К слову сказать, интересная история её внедорожника. У Копыловой был друг, а если говорить её же юридическим языком – «сожитель». Он возглавлял в городском уголовном розыске отдел по разработке этнических группировок, короче, занимался борьбой с организованной преступностью. Говорили, был на хорошем счету у начальства. Так вот, друга этого осудили за вымогательство взятки у одного китайца. Фээсбэшники взяли его с поличным – полмиллиона долларов. Самое смешное, что прокурорский «крузак» фигурировал в деле как место передачи взятки. Опера на девять лет отправили в колонию строгого режима, а машину вернули хозяйке, которая каким-то образом ловко открестилась от своего бывшего возлюбленного.
Зал судебных заседаний был забит до отказа. Когда в зал кое-как смогла протиснуться судья, она первым делом предложила части присутствующих перейти в соседний зал, где была организована видеотрансляция заседания. Проводя заседания по нашумевшему делу умышленно в столь крохотном для этого помещении, они всё же смогли ограничить поток присутствующих. Желающих посмотреть на судилище над безбожником было много. Журналисты уходили нехотя, а те, что успели зайти в зал заседаний и занять хоть какое-то пространство, переходить в другой зал отказались. Один, с камерой, занял место за спиной у прокурорши и вцепился в свой штатив. Даже после попыток пристава оттеснить его он так и остался там стоять, переминаясь весь процесс с ноги на ногу и обливаясь потом. Через десять минут все кое-как утряслись и судья Криворучко объявила, что можно перейти к прениям сторон.
«У вас будут какие-либо ходатайства перед началом прений?» – спросила она прокуроршу и адвоката.
«Ваша честь, защита ходатайствует о повторной лингвистической экспертизе видеороликов в Центре судебных экспертиз при Минюсте. Мы сомневаемся в методах и выводах психолого-лингвистической экспертизы, назначенной следствием, считаем их ненаучными, необъективными и склоняющими суд к определенному результату», – заявил мой адвокат.
«Это всё?» – без особого интереса спросила судья.
«Кроме того, мы ходатайствуем об обращении в Конституционный суд Российский Федерации, чтобы тот дал оценку статье сто сорок восьмой Уголовного кодекса», – сказал адвокат и передал судье отпечатанные листы.
Судья непродолжительное время довольно поверхностно знакомилась с содержанием переданных ей ходатайств, а Алексей всё это время стоял и ждал, когда сможет усилить эффект от написанного, пояснив что-то устно. Оторвавшись от бумаг и подняв на адвоката глаза, Криворучко спросила:
«А что в статье сто сорок восьмой вам не ясно?»
«В этой статье не раскрыто понятие «
Судья больше ничего спрашивать не стала, ещё покрутила ходатайства в руке, как бы размышляя, на какие кусочки их порвать или просто выкинуть в корзину, а затем все ходатайства разом отклонила без объяснения причин. Начались прения сторон.
Прокурорша свою речь зачитала по бумаге. Целых двадцать минут она потратила на доказывание моей вины в незаконном приобретении «специального устройства для скрытой видеосъёмки». Я слушал её рассказ о том, что присутствующие при обыске понятые слышали, как я якобы рассказал оперативникам, что сам приобрел шариковую ручку с камерой, как мои показания о том, что ручку принёс Сергей Лазарев, противоречат моему же видеоролику, в котором я говорю, что приобрел её на «Алиэкспресс». И всё такое, мол, я лживый преступник, пытающийся запутать следствие. Слушал я её и начинал впадать в уныние. За весь судебный процесс прокурорша и так ни разу не попыталась проявить какое-то сострадание ко мне, ведь я уже как полгода сидел в СИЗО, а тут ещё эта ручка. «Блядь! Неужели эта сраная ручка так важна, что ты не остановишься рассказывать о ней?» – думал я, глядя на прокуроршу. И тут меня осенило: ручка и то, как я не хотел признавать её покупку, была для них важным, хоть и косвенным, доказательством моей «экстремистской» деятельности! Как они ещё при обыске не додумались подкинуть мне гранату? Хотя вместо них «гранату» подкинула Ирка.
«Что касается совершения преступлений по части первой статьи 148 и части первой статьи 282 УК РФ, вина подсудимого доказана материалами дела, девятью видеороликами, просмотренными на судебном заседании, заключением экспертиз и показаниями свидетелей. Факт создания видеороликов подтверждается самим подсудимым и им не оспаривается. Также подсудимым не оспаривается совершение им публичных действий, выразившихся в опубликовании видеороликов в информационно-коммуникационной сети Интернет, что важно для квалификации его действий как публичных. Указанные преступления считаются оконченными с момента совершения хотя бы одного действия, направленного на возбуждение ненависти либо вражды, а равно на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам их принадлежности к определенным полу, расе, национальности, языку или в зависимости от происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе, независимо от того, удалось побудить других граждан к ненависти, вражде или нет», – прокурорша продолжала декларировать, а я слушал и не верил своим ушам.
«Соколов в судебном заседании настаивал, что умысла на совершение действий, направленных на оскорбление чувств верующих, а также цели на возбуждение ненависти либо вражды или на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам национальности, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе он не имел, а критические высказывания в своих видеороликах объяснял желанием донести до неопределенного круга лиц, просматривающих его видеозаписи, свои взгляды на злободневные темы. Полагаю, что такая позиция занята подсудимым с целью избежать уголовной ответственности за совершенные преступления. Такая позиция опровергается совокупностью доказательств, исследованных в судебном заседании. Так, из позиции стороны защиты следует, что подсудимый действовал в соответствии с правами, предоставленными ему как гражданину, статьями 28 и 29 Конституции Российской Федерации. Вместе с тем реализация конституционных правовых гарантий имеет ряд ограничений, не допускающих пропаганду или агитацию, возбуждающих социальную, национальную и религиозную ненависть и вражду, что прямо запрещено частью второй статьи 29 Конституции. Запрет нарушать права и свободы других лиц при осуществлении прав и свобод человека и гражданина также декларирован частями второй и третьей статьи 17 Конституции. В соответствии с частью третьей статьи 55 Конституции права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это необходимо, в числе прочего для защиты основ конституционного строя, нравственности, прав и законных интересов других лиц. Преступления, предусмотренные статьей 148 Уголовного кодекса, относятся к преступлениям против конституционных прав и свобод человека и гражданина. Преступления, предусмотренные статьей 282 Уголовного кодекса, относятся к преступлениям против основ конституционного строя и безопасности государства. Таким образом, уголовным законом устанавливаются ограничения при реализации прав одним лицом, если он своими действиями нарушает права других лиц, предоставленные всем гражданам и гарантирующие признание и уважение достоинства личности независимо от каких-либо признаков. Аналогичную позицию выражает и Верховный суд Российской Федерации, который мы глубоко уважаем и руководствуемся его разъяснениями», – она внимательно посмотрела на судью, а затем повернулась в сторону адвоката, как бы говоря: