И завершил фразу улыбочкой еще гаже прежней:
— Собственно, не могу сказать с уверенностью, что она была мертва, когда я бросил ее на корм оголодавшим хрюшкам!
— Довольно! — раздался голос аджюдана. — Ты и в самом деле мерзок!
— А ты не вмешивайся, не тебе судить! — ухмыляясь, отозвался Эрве. — Надо же было от нее избавиться?
Чтобы скрыть нарастающую в нем тревогу, Порталь рассмеялся вместе с приятелем. Эта история вот уже пять лет преследовала его во сне. Пять долгих лет один и тот же кошмар являлся ему с завидной регулярностью. Образ той женщины, тело той женщины…
— Жаль, что Гинтоли больше не разводит свиней! — вздохнул Лавесьер. — Сегодня вечером мы бы подкинули им жратвы! И, как ты понимаешь, Лапаз, я бы не стал тебя приканчивать перед тем, как бросить в загон… Исключительно, чтобы отплатить тебе за тот миленький шрам, что ты оставил у меня на носу!
Но Венсан его больше не слушал. Он плакал, упершись лбом в колени. Представляя, как чудовищные свиньи пожирают еще живую Лору.
— Впрочем, про свиней я пошутил! — неожиданно произнес Эрве.
Проводник поднял голову, сквозь слезы устремив взгляд на своего врага.
— Но не торопись, именно Гинтоли протянул нам руку помощи… Ведь разделывать еще теплое мясо — его специальность!
Венсан изо всех сил ударился головой о стену. Он хотел размозжить ее, чтобы больше не слышать этих омерзительных слов, покончить с жуткими картинами, которые рисовало ему его воображение.
— Вы подлец! — прошептала Серван, обнимая голову Венсана. — Настанет день, когда вам придется ответить за свои поступки! И если людское правосудие об этом не позаботится, значит это будет правосудие Господа!
Сидя на скамье, Порталь словно уменьшился в размерах. Божий суд. Страшный суд…
Он вспоминал пугающие картинки: человечки, кипящие в адских котлах.
—
— Когда предстанете перед Ним, тогда узнаете!
Он в упор взглянул на нее.
— Вот ты точно скоро предстанешь перед Господом, — ответил он. — Так что готовься…
Венсан все еще плакал, и Серван крепко обняла его. Вертоли снова застыл перед дверью, руки за спиной, отстраненное выражение лица.
В комнате повисло тяжелое молчание.