И никаких парней на горизонте.
Потому что место в моем сердце было давно и прочно занято тем, с кем не могли и близко сравниться все остальные. Потому что у них не было фиалковых глаз, волшебства и такого огромного самомнения.
Не раз и не два за эти два года я прислушивалась к себе, силясь понять, действительно ли до сих пор люблю Сида. И каждый раз признавалась себе в том, что люблю. И не готова отказываться от этого чувства. По крайней мере, пока есть хоть малейшая надежда на встречу.
Когда вечером я вернулась домой, промокнув с головы до ног, то сразу, не раздеваясь, метнулась к зеркалу. И нет, трещины на нем не было.
Конечно.
Ее и не должно было быть в этой реальности.
Но я все равно почему-то расплакалась.
Эпилог. Часть 3. Дорога к декабрю
На следующий день я позвонила Юрию Ивановичу и сказала, что уезжаю в Москву и освобождаю квартиру. Потом сообщила родителям, что у меня командировка в архив, а потом еще одна… и, в конце концов, в столице конференций больше. Почему бы не пожить там какое-то время? Научный руководитель пришел в восторг от моей готовности самой куда-то ехать, не тратя университетские деньги, и дал пачку визиток почтенных профессоров, с которыми «обязательно надо пообщаться лично!». Я слушала, послушно кивала и отстраненно улыбалась. Диссертация уже была написана, защита назначена на январь… А значит, я могла позволить себе небольшие каникулы.
И заняться наконец личными делами.
Прилетев в Москву с одним рюкзаком, я написала Сашке.
«Привет. Можно к тебе вписаться на пару дней?»
И, предсказуемо не дождавшись ответа, поехала в гостиницу.
Сообщение от него пришло только на следующее утро.
«Привет! Ой, прости, только увидел. Вчера пришел с работы и рухнул спать. Ты уже здесь, да?»
«Ага. Заеду к тебе на чай?»
«Не вопрос! Буду только рад».
Финики были вкусными, зеркало – целым, а соседка – милой и улыбчивой.
– Ты чего с рюкзаком? – спросил Сашка, когда мы успели поболтать, кажется, обо всем на свете. От устройства параллельных миров до мысленного конструирования тессерактов.
– Так я в аэропорт.