– А вы, однако, шутники, – с подозрительной радостью заметил старик. – Так и запишем.

– Это хорошо или плохо? – хмуро поинтересовалась Лия.

– Очень хорошо. Если в начале курса по трансформации у вас есть силы на шутки, значит, по пути наверх нас не накроет лавиной.

– Это типа народная примета такая? – спросила я. – Ну, типа, если сурок не увидит свою тень, зима будет длиться вечно. А если первокурсник «Инея» смеется перед восхождением, значит, он заранее молодец?

– Хороший вопрос, – Виксинтий задумчиво потер подбородок пальцем. А потом плотнее затянул завязки на капюшоне. – Нет, это работает только до весенних каникул.

– А потом не работает?

– Именно.

– Спасибо, – ответила я. Каковы реалии, таковы и ответы. Почему-то вспомнилась Фаина, то, как она качала головой и констатировала, что у фейри нечеловеческая логика. Надо будет между делом выяснить, кто по сути своей этот самый Виксинтий.

И мы пошли. Примерно через сто метров прогулки Кирилл громко и трагически прошептал:

– Семь метров!

– Какие семь метров?

– Снега!

– Здесь? – Витек оглянулся по сторонам с картинным ужасом на лице.

– Нет же, – Кирилл сунул телефон в карман и принялся натягивать перчатки. – Я погуглил. Ачишхо – это снежный ад. Одно из самых мокрых мест в стране. Там снега выпадает до семи метров… в высоту. Мы что, будем жить в иглу? Протаптывать тоннели, чтобы сходить в гости друг к другу? Получать зачеты по горному туризму в экстремальных условиях? Почему мы прилетели сюда именно сейчас… а не позже, хотя бы через месяц?

– Потому что сейчас переход проще, – Виксинтий, который вроде как шел впереди и показывал дорогу, вдруг материализовался совсем рядом. – Чем хуже погода, тем больше у вас шансов добраться до учебного корпуса.

– Ура, – пробормотала я.

То есть нам не грозила жизнь в иглу. Уже приятно.

Еще через три часа я поняла, что окончательно выбилась из сил. Каждая мышца ныла и хотела одного: отдыха. Месить мокрый снег, держать равновесие на узкой тропе, хвататься за ветки кустов, стволы деревьев и камни, поскальзываться, падать, вставать и снова идти вперед. Вперед и вверх. В какой-то момент я поняла, что просто не смогу сделать больше ни одного шага. Ни единого. Позорно развернусь и покину академию не из-за угрозы собственной жизни, не из-за того, как невыносимо смотреть на чужие смерти, нет, просто потому, что собственное тело меня предало.

И в этот самый миг грани действительности сошлись и тряхнули землю, тропа вздыбилась и полетела в лицо. Только Виксинтий устоял на ногах, а остальные кучей повалились в снег… Точнее, на снег.

Здесь поверх него был настолько крепкий наст, что он не проламывался под человеческим весом. Небо стало низким-низким, жемчужного цвета, равномерно переливающимся. Словно северное сияние в нежно-пастельных тонах, от горизонта до горизонта. Горная гряда впереди стала будто ближе: настолько четче я стала видеть мельчайшие выступы и неровности на скалах, как если бы стояла с биноклем. А звуки, наоборот, – глуше и тише.