— Да. На дне. Где-то в первой трети бассейна, перед водопадом. Надо нырнуть и порыться в иле, пока его нащупаешь. Задача не из легких. И чертовски холодно. На трубе там крышка, и надо приложить немало сил, чтобы ее открутить. Без инструментов сделать это невозможно. У меня есть все необходимое для этого, но если не ориентируешься, то в такой грязной воде, где ничего не видно, отвинтить ее почти невозможно.

Анна помолчала.

— Да-а… — разочарованно сказала она через какое-то время. — Вам в голову пришло действительно разумное решение. Это же с ума сойти, что так сложно управляться с бассейном.

— Для меня это был больше чем пруд. Мне хотелось, чтобы там завелись водоросли и болотные растения, поселились разные животные. Я вообще-то не планировал когда-нибудь спускать воду или чистить бассейн. Это просто случайность, что я вообще устроил там слив. Вначале я хотел просто все забетонировать.

— Ну что же… — Анна расстроилась. — Значит, о бассейне я на ближайшее время могу забыть.

— Я приведу его в порядок. Обещаю. Может быть, даже придумаю что-нибудь, чтобы вы могли спускать воду.

Анна кивнула. Она расстроилась из-за этой идиотской системы и перестала испытывать укоры совести из-за того, что Энрико взял на себя эту грязную работу. Она еще раз наполнила оба бокала и поставила пустую бутылку под стол. Энрико встал и подошел к ней сзади. Анна не слышала его и заметила только тогда, когда он нежно взял ее за плечи и медленно развернул к себе.

— Я почувствовал это сразу, еще когда вы впервые приехали в Валле Коронату.

— Что? — выдохнула Анна. Она не могла себе представить, чтобы Энрико действительно хотел этого, и не знала, что делать.

— Что между нами возникнет что-то совершенно особенное… Родство душ, которое невозможно ни с кем другим.

Он кончиками пальцев провел по ее бровям и щекам, потом по шее к груди.

— Может быть, вы единственная, кто понял, почему я жил в Валле Коронате, и, возможно, я единственный человек, который точно знает, почему вы хотите жить здесь. Здесь, и нигде больше.

Анна освободилась из его объятий и снова села к столу. У нее не было ни малейшего желания поддерживать с Энрико интимные отношения, к тому же его наглость раздражала ее.

— Почему?

Вместо ответа он спросил:

— Вы не будете против, если я переночую сегодня здесь, на мельнице?

Этого вопроса она и боялась. Конечно, она была против. Но могла ли она вообще быть против? В конце концов, он позволил ей жить на мельнице несколько недель, пока были готовы договоры.

Энрико почувствовал ее замешательство.

— Вино ударило мне в голову. У меня нет большого желания ехать сейчас через лес.

Чем дальше, тем хуже.