79

Кай и Анна были в бюро одни. Моника сегодня ушла домой пораньше, потому что у нее якобы разболелась голова, однако Кай знал, что на самом деле она познакомилась с парикмахером из Сицилии и хотела показать ему город. Кай еще вчера заметил, что с ней происходит что-то не то, потому что она перекрасилась в блондинку и наложила на веки теней больше, чем обычно. Сегодня она целый день была беспокойной и нервной. Казалось, она и двух минут не может усидеть на месте. Поскольку Моника беспрерывно делала ошибки при печатании, неправильно сортировала акты и занималась только своим маникюром, Кай с облегчением вздохнул, когда она закрыла за собой дверь и наконец исчезла.

Пока он вынимал бутылку просекко из холодильника и разливал вино по бокалам, Анна расстелила на письменном столе карту, на которой были обозначены не только практически все самые маленькие населенные пункты, но даже отдельные крупные усадьбы. Розовыми булавками она отметила места, где пропали три мальчика, а голубыми — где они жили.

— Посмотри, — сказала она Каю, — Филиппо жил в Ла Скатола, а пропал перед Бадиа а Руоти. Там не наберется и километра расстояния. Марко жил в Ченнине, до озера там было, может быть, километра два. Феликс исчез прямо в Ла Пекоре. А сейчас посмотри на все эти места. Ла Пекора, Валле Короната, Ла Скатола, Ченнина, озеро… В принципе, это очень маленький район. Убийца действовал в радиусе двадцати километров. Это означает, что он сидит здесь, как паук в паутине, чувствует себя в полной безопасности и, возможно, убьет еще одного ребенка. Здесь, в этой местности. Прямо по соседству.

— Но ведь полиция должна была это увидеть!

— Может быть. А может быть, и нет. Я не знаю, как они здесь работают, но я уверена, что ни один полицейский уже и не вспоминает о Феликсе. И вот еще что, Кай. Феликс пропал в 1994 году, Филиппо — в 1997, а Марко — в 2000 году. Раз в три года — один мальчик. С удивительной регулярностью. В прошлом году ничего не случилось. Почему? Убийца переселился куда-то, ему что-то помешало или очередное преступление должно вот-вот случиться?

Кай пожал плечами и поднял бокал.

— Выпей глоток, так будет легче думать.

Анна лишь пригубила просекко и сразу же отставила бокал. Она не хотела потерять мысль.

— Мы должны подумать, существует ли какая-то связь — и если да, то какая — между всеми этими населенными пунктами. У кого могут быть везде дела? Кто мог встречать детей во время ежедневных поездок? Может быть, пекарь, который каждый день снабжает свежим хлебом Монтебеники, Ченнину и Бадиа а Руоти? Или священник, который заботится об этих трех общинах? Или землемер, который отвечает за все земельные участки в этих местах? Или главный лесничий, который совершает объезды, чтобы посмотреть, не ведет ли кто нелегальное строительство?

— Или маклер, который работает посредником по продаже домов и развалин и постоянно мотается в этой местности? Перестань, Анна. Под подозрение попадает каждый, потому что каждый живущий здесь ежедневно куда-то ездит: или в гости, или собирать грибы, или… Да откуда я знаю, зачем еще! Ты не сможешь отделить одно от другого, это невозможно.

Анна не дала увести себя в сторону. Она была серьезной и сосредоточенной. И даже раскраснелась от напряжения.

— Когда, собственно, Энрико строил новые дома? Ты это знаешь?

Кай вздохнул.

— Нет, так просто, с ходу я не могу сказать, но могу посмотреть. Я был посредником при продаже всех этих развалин.

— Так посмотри.

— Сейчас? — Кай сделал испуганное лицо. — Я думал, мы сходим поесть. Я сегодня с утра выпил три бутылки минеральной воды и не съел даже ни кусочка кекса! Я плохо чувствую себя уже после бокала шампанского.

— Пожалуйста, посмотри. Сейчас.

Кай быстро нашел то, что искал, но все же перелистывал акты с недовольным видом.

— Итак, — заявил он, водружая на нос очки для чтения, — в 1992 году он начал вести строительно-восстановительные работы в Валле Коронате, в 1996 году сделал перестройку в Ла Пекора, в том же 1996 году он купил Ла Ласконе, а в 1999 году — Ла Рочиа. Остальное ты знаешь.