Чед, отмерев от первого удивления, кинулся к девушке, на ходу снимая рюкзак. Следом за ним к девушке подбежал Максвелл и, заметив как парень начинает снимать куртку, чтобы укутать девушку, остановил его жестом руки:
– Куртку себе оставь, – произнес он и, повернувшись лицом к Оливии, скомандовал: – космическое одеяло, быстро.
Девушки стащила с себя рюкзак и поспешно вытащила из рюкзака тонкую плёнку из полиэтилентерефталата, покрытую металлизированным отражающим материалом. Это одеяло, как рассказывал Микаэль, отражает до 80% процентов излучаемого телом тепла и служит для временного уменьшения теплопотерь человеческого тела в экстренных случаях.
Одеяло Оливия протянула Чеду и тот, недолго думая, обмотал девушку с ног до головы.
– Анна, вы меня слышите? Анна? – Максвелл пытался растормошить девушку, которая все еще находилась не то в обморочном, не то в сонливом состоянии. Из брошюр, которые валялись стопкой в аэропорту, Оливия знала, что при обморожении именно сон, зачастую, становится верной смертью, потому что человек просто не просыпается. – Так, Анна, давайте, просыпайтесь.
Максвелл натянул на руку девушки собственную варежку, а на голову нахлобучил шапку, большую ей в два раза. Он осторожно хлопал девушку по щекам, пытаясь привести в чувство. Изначально она никак не реагировала, но чем настойчивее были действия помощника шерифа, тем сильнее морщилась девушка, выдавая признаки жизни.
– У нее рана, – произнесла Оливия, указав на ладонь, еще не затянтую варежкой. Кровь уже остановилась, но порез выглядел глубоким. – не нужно ее перемотать?
– Нет, мы сейчас промоем ее перекисью. Эй, Чед, подержи. – Максвелл потянул Анну на себя и, недолго думая, уместил ее на коленях парня, прислонив к его груди. Оливия уже вытащила аптечку и, отыскав внутри узкую одноразовую капсулу с перекисью, протянула ее помощнику шерифа.
Он, вскрыв упаковку зубами, принялся обрабатывать руку Анны, которая стала подавать неясные, но признаки жизни. Ее дыхание стало слегка прерывистым, а голова ворочалась, словно ей сниться кошмар. Вылив всю упаковку, Максвелл сунул капсулу в карман, заклеив рану широким лейкопластырем, который протянула блондинка.
Взгляд мужчины встревоженно прошелся по девушке, задержавшись на ногах. Вероятно, она выскочила из дома в чем была, даже не надев зимней обуви. Тем печальнее было видеть на ее ступнях высокие махровые носки и тапочки наподобие уггов. Помощник шерифа, выдавив нечто нечленораздельное и нелицеприятное для умственных способностей некоторых, вытащил из собственного рюкзака еще одно космическое одеяло, которым отдельно укутал ноги девушки.
Чед, на руках которого все также была Анна, поднялся на ноги. За все время обратного пути никто из них не проронил ни слова.
ГЛАВА 3
ДА НАЧНЕТСЯ РАССЛЕДОВАНИЕ!
Оливия и Саманта сидели в гостиной, грея озябшие после долгого пребывания на морозе руки о горячие чашки. В камине плясал живой огонь, чьи алые языки пламени разбрасывали вокруг неровные тени. Тепло от него добиралось до девушек, сидящих с поджатыми ногами и глядящих в никуда. Разговор между ними не ладился: сказывалась усталость, накатившая на них по прибытии в отель.
Откровенно говоря, никто из них не хотел начинать диалог. Саманта предпочитала помолчать в силу характера, обдумывая произошедшее в тишине, а Оливия, в принципе отрицающая тишину как часть человеческого существования, чувствовала себя морально раздавленной. Тогда, отыскав Анну в пещере, она даже не представляла, как сильно на самом деле раздавлена произошедшим.
Ей, человеку тонко чувствующему, ситуация была как удар под дых. Ведь Анна приехала в Моунтинскай, чтобы отдохнуть и провести время с дедом, а тут эта история с ее пропажей, обморожением, едва ли не трагичной гибелью в заснеженных горах…
Оливии было невыносимо жаль девушку. И эта жалость, обычно трансформирующаяся в бурную деятельность по помощи пострадавшему, не имела возможности выплеснуться, ведь к Анне не пускали никого, кроме прибывшего врача. Тот, к слову, настоятельно рекомендовал не перевозить девушку в больницу, заверив, что здоровью Анны ничего не угрожает, а вот длительная транспортника может дать обратный результат, приведя к гораздо более негативным последствиям, чем есть на данный момент.
Поэтому Оливии и приходилось сидеть, обхватив чашку с обжигающим напитком, и смотреть на блики огня, даже не замечая их, будучи полностью погруженной в свои мысли. Она даже не могла уснуть, как сделал это Чед, и не могла работать, как делал это Алек. Единственное, что ей оставалось – сидеть с Самантой на диване, в полной мере предаваясь грусти.
– Так, ладно, – вздохнула Сэм, вырывая из рук Оливии чашку. – что происходит? Ты молчишь уже минут двадцать, что фактически рекорд для тебя. Ты ведь даже во сне разговариваешь.
Девушка проводила взглядом белоснежную вместительную чашку, наполненную под края невероятно вкусно пахнущим какао. К нему она так и не притронулась.