— Товарищ капитан-лейтенант, не найдется ли спички? — спросил боцман.
Офицер достал коробок.
— Как себя чувствует матрос Маслов? Да вы садитесь, пожалуйста… Какое настроение у него, знаете?
Прикуривая, Марченко подумал: «Еще бы! А вам-то откуда известно?» Он поднял голову, и они встретились взглядами. Глаза старшины спрашивают: «Ну что же мне делать?»
— Некрасиво получилось, — заговорил капитан-лейтенант. — Почему сами не доложили?
Боцман коротко ответил:
— Виноват. Но все уже улажено…
— Приходил ко мне Маслов, — продолжал офицер. — Рассказал обо всем, что у вас получилось. Ругал себя, извинялся. «Понимаете, — говорит, — мы с Валей дружим. А тут вижу: наш боцман вроде бы за ней волочится. Вот и не смог с собой совладать». Я спросил: «Теперь как?» — «Стыдно, — говорит, — смотреть в глаза боцману. Помогите…»
На лице Марченко появилась улыбка.
Над поселком нависли сумерки. Матросы готовились к ужину, а на скамейке все еще сидели капитан-лейтенант и старшина. Толковали о многом. «Взять матроса Маслова, — говорил офицер. — Неплохой моряк. А вот видишь, невыдержанность показал. На тренировках, говоришь, темп у него вялый? Почему — не интересовался?» Когда офицер собрался уходить, боцман сказал:
— Да я, конечно, понимаю… Ну просто не придавал еще этому значения… Заметили вы очень верно, товарищ капитан-лейтенант… Из него может получиться отличный пловец. Вот увидите.
Октябрь. Свинцовое море до горизонта в белых барашках. На самодельном мостике, широко расставив ноги, стоит Виталий. Внизу, на дощатом настиле, шеренга матросов. Правофланговый — матрос Маслов. На душе у него легко. Еще бы! Со старшиной теперь самые хорошие отношения.
— Сегодня у нас последняя зачетная тренировка, — объявляет Марченко. — Затем продолжим занятия на шлюпке. А сейчас — на старт!
Матросы сделали шаг вперед и, согнувшись, замерли в ожидании следующей команды.
— Марш!
Разом прыгнули в воду. Вперед вырвался Маслов. Виталий внимательно следил за стрелкой секундомера, поглядывая на пловцов. Вот рядом с Масловым появилась курчавая голова Рылкина. «Ага! — отмечал про себя Марченко. — А твердил, что ничего не получится». Месяц назад Рылкин не верил в свои способности. Виталию удалось задеть его самолюбие, вызвать в нем гордость. «Ты что — хуже всех? — говорил боцман. — Не можешь взять себя в руки?» — «Попробую…» — Робкая улыбка скользнула тогда по лицу Рылкина. Наблюдая сейчас за матросом, Виталий был доволен.
Тренировка закончилась. Старшина отпустил матросов, а сам остался на мостике, занялся подсчетами. Минут через пять вернулся Маслов, молча сбросил с себя одежду.
— Ну, командуйте…
Боцман улыбается: Маслов верен себе.
Раза три делал он заплывы, но результат ни на секунду не улучшился. Маслов сердился на себя, вспомнил, как учили его, однако ничего не помогало. Марченко не выдержал, подошел: