Только вечером на нелегальной квартире Николай узнал от Менжинского и Свердлова, что рассвирепевшая полиция сначала выпустила провокаторов, а затем бросила на демонстрантов банду черносотенцев. В потасовке черносотенцы и полицейские, а потом и рабочие дружинники пустили в ход оружие. Есть не только раненые, но и убитые. Я. М. Свердлов отметил, что рабочие получили урок открытой борьбы с властями.
В конце беседы В. Р. Менжинский, внимательно посмотрев на Николая, сказал:
— Получено распоряжение Северного комитета направить двух опытных работников в помощь иваново-вознесенской организации. Там готовят всеобщую забастовку. Им нужна помощь людьми, литературой, деньгами. — Вячеслав Рудольфович задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Поезжайте… С вами поедет Алексей Гастев. Он хоть молодой и у нас недавно, но опытный — к нам послан из-за границы по решению ЦК… На связи с вами будет Нина Дидрикиль с помощниками. Они будут вам доставлять листовки, литературу, деньги… Там все вопросы решайте с «Отцом».
— Афанасьев, — кивнул Николай. — Познакомился, когда был связным.
Вячеслав Рудольфович дал Подвойскому явки и пароли.
— Сейчас домой лучше не ходить, — пробасил Свердлов. — Там скорее всего уже поджидают. Оставайтесь здесь, а на рассвете надо как-то выехать.
— Мне только до железнодорожников добраться, они помогут.
— Кстати, — сказал Менжинский, — пока полиция будет разбираться с маевкой, вам лучше не появляться в Ярославле.
…Рано утром в железнодорожной фуражке и потрепанном брезентовом плаще Николай на ходу вскочил на тормозную площадку товарного поезда и под видом поездного мастера выехал из Ярославля. Ему удалось без особых приключений добраться до Иваново-Вознесенска. В этом «русском Манчестере» — деревне, внезапно разросшейся в город, — Николай бывал в качестве связного. Он хорошо запомнил и главную улицу — два ряда закопченных домов от вокзала до центра, где расположились три десятка разностильных особняков, и мрачные фабрики с зарешеченными окнами, и отравленную разноцветную воду, несущую по желобам к реке спутанные моточки пряжи и лоскуты материи, и многочисленные лавчонки, и питейные заведения. Он без труда нашел явки, встретился с Ф. А. Афанасьевым («Отцом») и другими руководителями иваново-вознесепской партийной организации, с А. К. Гастевым, а также с А. С. Самохваловым, приехавшим на помощь иванововознесенцам из Владимира. Там он познакомился и с посланцем Московского комитета «Трифонычем» — двадцатилетиям Михаилом Васильевичем Фрунзе, о котором ему уже приходилось много слышать.
Иваново-Вознесенская партийная организация насчитывала более 400 человек и была целиком большевистской. Ее руководители Ф. А. Афанасьев, Ф. Н. Самойлов, Е. А. Дунаев и другие мужественно и умело готовили ткачей к решающим классовым схваткам — вооруженному восстанию, которое III съезд РСДРП признал единственным сродством свержения самодержавия. Важную роль в начале и ходе восстания должны были сыграть массовые политические стачки. Ивановские большевики и готовили тогда всеобщую политическую забастовку.
Николаю были поручены агитация в рабочих казармах, на митингах и демонстрациях, а также распространение листовок и прокламаций, которые тайно доставлялись ему из Ярославля.
Подвойский вскоре потерял счет своим выступлениям. Он выступал ежедневно. И к ночи где-нибудь на очередной конспиративной квартире буквально валился с ног от усталости. Николай не подделывался под знатока жизни иваново-вознесенских рабочих, хотя и успел увидеть ее собственными глазами. Он рассказывал о жизни и борьбе ярославских ткачей, табачников, химиков, железнодорожников, о выступлениях рабочих Перми, Пскова, Костромы, Вологды, Владимира, где ему довелось побывать в качестве связного. Он убедительно показывал и доказывал, что дело не в особой жестокости и жадности иваново-вознесенских текстильных фабрикантов, а в бесчеловечности строя в целом. В деревне, говорил оп, нет фабрикантов, а жизнь там не легче, там дети пухнут от голода. Поэтому, делал вывод Николай, надо бороться с этим бесчеловечным строем. А бороться с ним можно только одним способом — революцией. Оп умело сочетал агитацию за предстоящую забастовку с пропагандой идеи революции.
12 мая, как и планировалось, забастовку начали рабочие фабрики Бакулина. Здесь была наиболее сильная партийная организация, которой руководили Е. А. Дунаев и М. П. Сарментова. Вслед за тем забастовали еще 44 предприятия. Власти вызвали войска. К 15 мая рабочие избрали уполномоченных для защиты своих интересов перед фабрикантами. Организаторами выборов были большевики Ф. А. Афанасьев, О. А. Варенцова, Е. А. Дунаев, Ф. Н. Самойлов, А. С. Бубнов, Н. И. Подвойский, М. В. Фрунзе. Вечером того же дня в здании мещанской управы уполномоченные депутаты избрали первым председателем первого в России общегородского Совета гравера Авенира Ноздрина, а секретарем — электрика Ивана Добровольского. Орган революционной власти в России — Совет — родился.
Забастовка продолжалась 72 дня. Весь май Николай Подвойский провел в Иваново-Вознесенске. Он выступал и как агитатор, и как организатор, и как пропагандист. Когда Совет создал «университет социалистических наук», или, как чаще тогда говорили, «университет на Талке», Николай Подвойский, Михаил Фрунзе, Андрей Бубнов стали в нем наиболее популярными лекторами.
Такого напряжения, как в Иваново-Вознесенске, ему до сих пор не приходилось переживать. Николай поддерживал постоянную связь с ярославской группой РСДРП. Ярославцы присылали листовки, воззвания, нелегальную литературу. Часто привозила этот опасный груз Н. Дидрикиль. С замиранием сердца в условленном месте ожидал Николай, когда появится Нина. Вот и она — с тяжелым чемоданом или двумя. Подойдет, тряхнет белокурой головой, синим пламенем обожгут Николая глаза-васильки. Скажет громко:
— Здравствуй, — и только на ухо тихо добавит: — Коля!
Потому что здесь он не Коля, а «Гулак». И у Николая, только что бесстрашно выступавшего на митинге на виду у казаков, вдруг отнимется язык и замрет сердце…
Стачка ивановских рабочих гулким эхом отозвалась по всей России. В Ярославле первыми поднялись на забастовку рабочие-железнодорожники и ткачи Большой Ярославской мануфактуры, где как раз Николай вел пропагандистскую и организаторскую работу. В июне его срочно отозвали в Ярославль. Из Иваново-Вознесенска он приехал другим. Если ярославские рабочие, по признанию Н. И. Подвойского, сделали его революционером, то в Иваново-Вознесенске он почувствовал, что сможет стать профессиональным революционером. В те майские дни он почти физически ощутил себя частицей мощного движения, всепобеждающей силы, на всю жизнь зарядился верой в дело рабочего класса.
По приезде в Ярославль Николай с головой ушел в революционную работу. Теперь он владел опытом иваново-вознесенцев и щедро делился им в партийной организации, на митингах и тайных сходках. «Он весь горел пламенем революционной борьбы, — вспоминал ярославский большевик Н. С. Зезюлинский, — рвался всегда в наиболее опасные места».
В августе ярославское студенчество делегировало Николая Подвойского на Всероссийский съезд представителей студенческих организаций, созванный в Выборге по инициативе партии большевиков. В ожесточенной борьбе с меньшевиками, эсерами, кадетами делегаты-большевики добились принятия резолюции, требующей создания студенческих отрядов с тем, чтобы в нужный момент они могли примкнуть «к общей политической забастовке и к вооруженному восстанию».