В этот момент из шатра на мгновение появился конунг, который вытолкнул оттуда обнаженную и еле передвигающую ноги Рогнеду. Девушка, пошатываясь, остановилась и мутным взором обвела гогочущую толпу. Волосы ее были распущены, а сама она, покрытая потом, дрожала от ночной прохлады.

— Отведите обеих обратно на струг, — повелительно крикнул Вольдемар. — Обратно на цепь, до завтра.

Любаве я не рассказал об увиденном. Когда мы с Вяргисом вернулись к костру, девушка уже спала.

А ночью мне приснился сон, который я запомнил.

Я увидел своего отца, умершего несколько лет назад. Всю свою жизнь он был военным медиком, отчего мы всю жизнь мотались по разным гарнизонам. И врачом я стал в силу отцовской профессии, чтобы быть, как папа. Он считал себя врачом, для него это было главным в жизни. Жизнь сложилась так, что папа служил в армии, но это как раз было для него вторично. Не военным, не офицером он себя считал, а именно врачом. Целителем. Лекарем. Самого широкого профиля. Он часто цитировал Гиппократа: «Медицина редко исцеляет, иногда облегчает и часто утешает». Невеселая фраза, но правдивая. Чем умнее врач, чем шире он мыслит, тем в большей степени осознает ограниченность своих возможностей.

Папа всю жизнь служил в армии, но не любил ее, и поэтому всегда избегал носить военную форму. На службе носил, конечно, хотя все равно под белым халатом, а в иных случаях — никогда. Поэтому я не запомнил его в военной форме.

Но вот удивительно: во сне отец предстал именно в форме, да еще в парадной — в мундире лазоревого цвета, с черно-оранжевым поясом и в белой рубашке с черным галстуком. Все честь по чести.

И сон был каким-то странным. Во сне я отчетливо осознавал, где нахожусь и что происходит.

— Папа? — сказал я. — Что ты здесь делаешь? Тебе тут не место.

— Сейчас не об этом речь, сынок, — ответил он строго.

— А о чем сейчас речь?

— О тебе, Володя. Ты прав — мне тут не место, но я скоро уйду отсюда. А ты должен знать, что твое место как раз здесь.

— Здесь? — переспросил я. Если человек способен во сне изумляться, то я был изумлен этим странным разговором.

— Да, здесь, — произнес отец, пристально глядя на меня. — Ты здесь не случайно, а потому что так надо.

— Кому надо? Тебе?

— Так предназначено, — получил я ответ.

Отец находился передо мной, и мы разговаривали, однако губы его не шевелились, а голос просто гулко звучал в моей голове. Помню, что меня это нисколько не удивляло, хотя сам разговор казался странным.

В какое-то мгновение я вдруг осознал, что отец явился мне во сне с какой-то целью и хочет сообщить нечто важное. Тут же пришел испуг: а вдруг сон сейчас прервется или отец куда-то исчезнет, а я так ничего и не пойму. Мне захотелось срочно задать ему какие-нибудь главные вопросы, чтобы успеть получить ответ. Но нужные вопросы не получались: во сне бывает такая заторможенность…

— Что мне делать? — задал я наконец вопрос. Или не я, а вопрос от моего имени прозвучал сам собой?

— Не бояться. Все под контролем, — сказал папа. — А что делать, ты узнаешь сам.