– Сними браслеты, – сказал Женя, – вы что, охренели совсем?
Симоненко не ответил. Он обернулся к врачу:
– Организуй всех покойников в морг.
– Паталого-анатомическое отделение?
– И быстрее.
После этого подполковник замолчал и сел на стул недалеко от Жени. Симоненко не реагировал ни на ругань Женьки, ни на суету санитаров, убирающих трупы.
Когда, наконец, приехали следователь и эксперт вместе с начальником розыска, Симоненко молча выслушал доклад о принятых мерах, об усилении контроля на дорогах, кивнул с таким видом, будто кивает своим внутренним мыслям, потом встал со стула.
– Давайте тут без меня. Я буду занят. Несколько часов. Свидетелей перепишите – допросим завтра. Передайте информацию соседям. А у меня тут дела, – сказал Симоненко, взял Женьку за локоть и повел его к боковой лестнице.
Возле приехавшего милиционера задержался и снял у него с пояса резиновую дубинку.
Симоненко молчал и Женька молчал. Только когда Симоненко привел Женьку в подвал паталого-анатомического отделения и, отправив всех наверх, закрыл тяжелую металлическую дверь, Женя спросил:
– Чего это мы к жмурикам пришли?
– Поговорим, – ответил Симоненко.
– Не хочу я здесь разговаривать.
– Не хоти, твое право, – сказал Симоненко и ударил Женьку дубинкой в пах.
Люди по разному воспринимают кровь. Кто-то совершенно спокойно может смотреть на свою рану и терять сознание при коротком взгляде на чужую. Кто-то наоборот – может лишиться чувств от малейшей капли крови, выступившей на его теле и спокойно переступить через лужу чужой.
Все это очень индивидуально. Можно также привыкнуть к виду и запаху крови. Это достигается многократными упражнениями. Но иногда реакцию на кровь не удается преодолеть никогда. И самый талантливый человек не может работать врачом.
И вкус, и цвет, и запах – все в крови действует на людей по-разному. Да и ведет себя кровь по-разному в разных условиях. В пыли кровь словно обволакивает себя пылинками и превращается в невзрачный комок грязи, отличающийся от пыли только темным оттенком. На покрытые мелом стены больницы кровь легла широкими яркими мазками, как акварель на влажную бумагу. Там где кровь попала на кафель пола или гранит ступеней, она вела себя как пролитое густое вино – текла под уклон, скапливалась в выбоинах и на стыках.
И если кровь на стенах вызывала у людей чувство страха, то на полу она вызывала скорее отвращение или опаску, как любая другая грязь. А после того, как кровь стали вытирать половыми тряпками, она и вообще перестала восприниматься как кровь.
Пятно крови на асфальте, там, где стояла Володина машина, быстро почернело и уже через несколько минут практически не отличалось от пятен машинного масла.
Кровь с убитых в паталого-анатомическом отделении к приходу Симоненко и Жени смыть успели. Вода из шланга очистила тела, только на полу, возле сливных отверстий осталось немного темно-красного.