Молчание.
— Кто это?
— Не знаю. Но нужно предупредить группу общей информации и поставить квартиру под наблюдение.
— И что ты собираешься говорить в прокуратуре? — Раздраженный тон Перейры выдает его беспокойство. — Напоминаю, дело у нас забрали.
— К убийству Субиза это не относится. Здесь другое дело. Совершенно очевидно, что мы узнали о готовящемся преступлении. Нужны срочные меры? Нет?
— Им это ни за что не переварить.
Парис посылает своему заместителю, который возводит глаза к небу, невинную улыбку, потом оборачивается к Куланжу:
— Найди мне Марсана. Выясни, работает ли он сегодня вечером и где. И осторожно, без паники. Лучше будет, чтобы он не знал, что мы на него вышли.
Парис достает мобильный телефон и, не глядя на Перейру, приказывает ему:
— Предупреди всех, пусть собираются здесь как можно быстрее. Я беру на себя научно-исследовательский отдел.
Дюмениль и Шнейдер вдвоем садятся на заднее сиденье машины, которая должна доставить их к месту записи. В предвкушении настоящей полемической борьбы Шнейдер потирает руки от радости:
— Во время обсуждения ты ничего не сказал по поводу ядерных программ. Мне показалось, тебе эта идея не очень нравится. Почему?
— Ты прав. Мне кажется, что не все так просто. Во-первых, потому, что вопрос очень сложен и его практически невозможно поднять, сохраняя при этом мир с экологами. Может, они и мало что решают в этих выборах, пока непонятно, но мы с тобой оба думаем, что будущее за ними. А с будущим не нужно ругаться. Вопрос о ядерных программах необходимо сначала обсудить с ними. Потом этот сговор Герен — ПРГ. Как часто бывает в подобных историях, много подозрений, но мало конкретики и доказательств.
— Доказательств в подобных делах никогда не бывает достаточно.
— Именно поэтому их так опасно трогать в разгар избирательной кампании. Как бы не сработал эффект бумеранга.
— Что ты имеешь в виду?
— Если ты говоришь о его личных связях с Пико-Робер, он, конечно, извлечет на свет историю с семейной агрессией.
— Мирей забрала свое заявление.
— Забрала-то забрала, но любое заявление, даже отозванное, оставляет за собой след. И вся эта история вряд ли улучшит твой имидж.
Шнейдер несколько мгновений размышляет. Дюмениля он хорошо знает.