— Значит, вот как? Я — истеричка? — опасно тихим, змеино-спокойным тоном уточнила Марина.

— Успокойся, пожалуйста. — Иван весь внутренне подобрался, потому что мог предположить, что будет дальше.

— По-твоему, я неуравновешенная, так? И тебе со мной сложно жить. Так вот. Любимый. Можешь больше не напрягаться. — Маринин голос набирал силу — и вместе с силой какие-то особенные дрожащие нотки.

Когда нотки были без ора, он умилялся ее манере «остро чувствовать мир» и «глубоко переживать происходящее». Но в такие моменты…

— Можешь прямо сейчас собирать вещи. И уматывать. Слышишь? Выметайся вон, чтоб ноги твоей тут не было! — Марина уже перешла на крик с средней громкости и явно не собиралась останавливаться на достигнутом. — Вон! Сейчас же! Вместе со своей паршивой собакой! И телефон не забудь! — Телефон полетел о стену. — И комп свой драгоценный! — Марина рванулась из кухни со скоростью курьерского поезда.

Иван быстро сообразил, что ноутбук, скорее всего, постигнет та же участь, и в два прыжка оказался в коридоре. Перехватил разъяренную жену за плечо.

— Ах, так?! — взревела Марина. — Ну, давай, ударь меня, скотина, только знай — я молчать не стану! Я сегодня же побои сниму, я тебя посажу, гад, тварь поганая, будешь за решеткой гнить и вспоминать, как со мной обошелся!..

Иван слышал все это много раз. И знал по опыту, что бесполезно сейчас доказывать, что никак он с ней не обошелся. Ничего плохого в виду не имел, пальцем не тронул, грубого слова не сказал. Знал, что через пятнадцать минут она будет, заливаясь слезами, обнимать его за ноги и просить прощения за свое безумие, чем это безумие еще раз подтвердит. Знал, что ночью у нее будет адски болеть голова и, возможно, придется даже идти в аптеку, если обезболивающие уже закончились.

А через несколько дней или недель она снова попросит «сделать ей ребеночка». Он и в кошмарном сне не хотел бы увидеть жизнь этого ребеночка — со всеми материнскими припадками, битой посудой и техникой, угрозами убийства в случае того-то и того-то и т. д.

Если честно, ему давно пора было сматывать удочки и отправляться в свободное плавание — если бы он только был уверен, что Марина ничего с собой не сделает, не съедет в психушку на следующий же день, не станет преследовать его как героиня триллеров а-ля «Женщина-монстр» и не плеснет его будущему сыну или дочери в лицо кислотой. Маловероятно, конечно, но…

Но все же придется искать какие-то другие варианты. По крайней мере, пока.

— Олеж, тебе не кажется, что газом пахнет? — Оля огляделась, как будто подтверждение этих подозрений можно было увидеть в воздухе.

— А? Нет, вроде нет, — отозвался Олег, не отрывая взгляда от экрана ноутбука.

— Блин. Пойду все-таки проверю.

На плите стояла кастрюлька, а в кастрюльке плавала какая-то куриная часть. И с ней не происходило ничего интересного или стоящего, потому что огонь не горел. А газ — да, газ был включен.

Оля рывком захлопнула дверь, метнулась к окну, распахнула его. Вылетела из кухни:

— Олег!!!

— А? — Невинные глаза. Совершенно невинные.

— Олег, ты что, газ включил, а огонь не зажег?!