Хоть мне сейчас и приходится несладко, но я считаю, что мир, в котором растет Джейн, очень сильно отличается от того общества, в котором выросли мы с Ханной. Когда нам было по восемнадцать, у нас была олдскульная училка, которая внушала девочкам, что нельзя гулять с мальчиками, у которых лакированная обувь, потому что он будет пытаться в своих блестящих штиблетах разглядеть, что у тебя под юбкой. В эпоху дикпиков, нюдсов, домашнего секс-видео, белых кроссов и массивных мартинсов невозможно представить, что кто-то начищает лакированные туфли до блеска, чтобы увидеть в них отражение хлопковых панталон из Marks&Spencer, это уже тогда было смехотворно (а мама Ханны нам рассказывала, что в ее юности им не разрешали ходить в ресторан с белыми скатертями, а то некоторые парни с богатой фантазией могут возбудиться от вида скатертей, которые так напоминают простыни, и нападут на вас со своими похотливыми желаниям сразу после ужина, и винить его будет нельзя, ведь во всем виноваты белые скатерти, это они его спровоцировали, бедолагу). Сегодня технологии шагнули так далеко, что современным извращенцам даже и вставать с дивана не надо, а современные девушки не склонны мириться с бытовым сексизмом и абъюзом, как это было в наше время. Для нас было обыденностью, что мужик невзначай облапал тебя, или же работяги-строители свистят тебе вслед и кричат непристойности, или же коллега домогается за ланчем, а для современного поколения это неприемлемо.

Многие женоненавистники кричат, что движение #MeToo – это про недотрог, которые сами напросились. Сегодняшние ущемленные мужчины оскорбляются, что им и слова про женщин сказать нельзя, тут же огребут судебные иски (обычно это такой тип мужчин, что считают телеведущего Пирса Моргана глашатаем здравого смысла, а Лоуренса Фокса, актера и начинающего политика с радикальными взглядами, рупором справедливости). Я же уверена, что мы на верном пути.

Не буду сейчас заявлять, что и меня лапали, оскорбляли или домогались, но когда столько женщин стали открыто об этом высказываться, большая часть нашего поколения стала осознавать, насколько мы привыкли к бытовому сексизму, к неприличным мужским комментам, как же мы старательно подстраивались под мужчин, только бы их не злить и не раззадоривать, и как же это все было неправильно.

Плотоядные боссы, что пялятся на твою грудь, таксисты, которым ты вынужденно называешь другой адрес, потому что они начинают задавать личные вопросы, поддатые мужики в баре или клубе, что угощают тебя коктейлем, хотя ты не просила, но они-то уверены, что могут претендовать на твое внимание и время, а ты обязана им улыбаться, быть приветливой, хорошей девочкой, а не стервой, которая их отшивает. Потому что если, не дай бог, мужчина расстроится из-за отказа, он будет мстить, и мы, женщины, начинаем бояться последствий.

Джейн и ее подруги намного бесстрашнее нас, отчасти потому, что сдвиг в сознании произошел уже в нашем поколении. Мы не хотели, чтобы наши дочери росли такими же затравленными, как и мы. Нам захотелось снести все стеклянные потолки, чтобы у наших дочерей не было преград, мы нарушали все табу, чтобы наши девочки жили в равноправном мире, и я надеюсь, что наши усилия оправдались. Я записала Джейн на занятия джиу-джитсу, в то время как меня мать отправила заниматься балетом (когда я отказывалась, она меня увещевала, что «это сделает тебя более женственной, будешь как леди». «Сперва сломаешь ему обе руки, а потом будешь с ним разговаривать», – объясняла я Джейн целесообразность занятий единоборствами). Но важнее всего то, что Джейн научилась никого не бояться и ни под кого не подстраиваться. Признаюсь, я первая от этого страдаю, но ведь она выросла смелым и критически мыслящим человеком, и я ею горжусь.

Джейн не допустит, чтобы какой-нибудь прыщ лапал ее потными руками, и ее не остановит опасение, что общество сочтет ее грубиянкой. Она не потерпит издевательских шуточек про ПМС и «эти дни» от коллег мужчин, она не побоится высказать свое мнение и поспорить с ними на собрании. Ей не будут кричать вслед «вот это буфера», а она не будет испуганно ждать, что придурок сам отвалит, и не будет послушно улыбаться какому-нибудь придурку, что пристает «а ну-ка, улыбнись мне, детка». Она прямо скажет всем этим козлам, в каком направлении им идти и куда им засунуть свои женоненавистнические подколы, и потом, если нужно будет, сломает им руки и даст по яйцам (само собой, я не хочу, чтобы Джейн применяла бойцовские приемы, но если дойдет до драки, я надеюсь, что деньги на еженедельные тренировки в течение десяти лет были потрачены не зря!).

И дело не только в моей дочери. Я вижу подобную жизненную позицию и у ее подруг – у Эмили, Софи и всех остальных Милли и Тилли. Я бы никогда не смогла за себя постоять так, как это сделали девочки в баре на дне рождения. Я бы улыбалась этим придуркам, ведь они же меня попросили, и надеялась, что меня не тронут, если я буду с ними милой и приветливой. Ну вот с какой стати я должна была так себя вести? Нынешние девочки абсолютно правы, когда посылают мужиков лесом. Я надеюсь, что в нашем обществе будет все больше таких сильных и уверенных в себе девушек, как Джейн и ее подруги, и таких парней, как Питер, которые уважают женщин, потому что выросли в семьях с сестрами, и тогда, может, до всех недоразвитых мужиков из прошлого дойдет, что с ними и их мизогинистическими замашками что-то не то, и им придется менять пусть не мировоззрение, но хотя бы свое поведение, иначе их ждут последствия, и тогда к остальным девочкам, которым по разным причинам повезло меньше, чем Джейн, и которые не так уверены в себе, не так сильны духом и не так дерзки, тоже перестанут относиться как к людям второго сорта.

Я так погрузилась в свои размышления, что мой комп заснул, а я, оказывается, сидела и глазела в темный экран, именно в этот момент ко мне зашла менеджер из отдела кадров с вопросом, заполнила ли я анкету с оценкой полезности проведенного мотивационного семинара, и если не заполнила, то почему нет? Я заверила ее, что вот только что собиралась заполнять, и когда она уселась в кресло в моем офисе с намерением не уходить, пока не получит от меня заполненную бумагу, я ей сказала, что опрос – дело конфиденциальное, и попросила ее оставить меня одну. Какое-то время я смотрела на анкету, но потом решила взглянуть на свое резюме. Не зря же Эд свистнул мне заранее, как раз есть время обновить свое резюме до того, как официального объявят о сокращении. Пришло время мыслить позитивно и вспомнить, что я командный игрок, достигатор, чья слабость в чрезмерном перфекционизме и излишней преданности делу.

Боже, а что же требуется от соискателей сегодня? И почему ты вынужден прыгать через барьеры, притворяться тем, кем на самом деле не являешься, и уверять, что у тебя есть хобби, которым вообще никогда в жизни не занимался? Почему бы просто не сказать: «Мне нужна работа, потому что я хочу кушать и мне надо оплачивать квитанции каждый месяц. Уверена, я смогу выполнять эту работу, потому что имею для этого все необходимые навыки и умения. И если вы дадите мне возможность поработать, то я сделаю все, что нужно, выдам такой результат, который требуется, и я вам буду премного благодарна, если потом вы предоставите мне небольшой отпуск». Так нет же, надо придумывать какие-то невероятные хобби типа глайдинга, которые не имеют никакого отношения к офисной работе (только если ты не хочешь стать инструктором по глайдингу, тогда без базара). Очень похоже на интернет-дейтинг (когда надоест знакомиться в интернете, можешь отделаться лишь легким испугом и/или задетой гордостью, а вот с работой так не получится, даже если надоест, просто так не соскочишь, ведь у тебя ипотека. Хотя интернет-знакомства тоже могут быть экстремальными, если начнешь переписываться с нигерийскими генералами).