– Скажи, что полетишь. – Я говорю эти слова без малейшего колебания, и по тому, какой хмурый и недоуменный взгляд Шарлотта бросает на меня, могу сказать, что она смущена моим ответом. – Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, но… ты должна быть со своей семьей. В Рождество. И я… я на самом деле хочу быть со своей. Все благодаря тебе.

– А что я такого сделала?

– Ты напомнила мне о том, что я пытался сбежать вовсе не от своей семьи, – объясняю я. – Я пытался сбежать от себя самого, от своего горя. Но в этом нет смысла, потому что оно всегда со мной. Повсюду. И я не смогу двигаться вперед, если буду все время убегать. И движение вперед начинается из дома… для нас обоих.

Шарлотта кивает. Она смотрит мне в глаза еще секунду, прежде чем первая слезинка скатывается по ее щеке, и Шарлотта переводит взгляд на землю:

– Но я не хочу уходить…

– Иди сюда. – Я беру девушку за руку и подвожу к месту, откуда открывается прекрасный вид на Верхний Вест-Сайд. Перспективы. – Смотри!

Шарлотта вновь бросает взгляд туда, куда она смотрела, когда я заметил ее здесь. Всего пару секунд, а затем оглядывается на меня.

Я указываю на заснеженный парк, который развернулся перед нами, словно белая ковровая дорожка, ведущая к Колумбийскому университету – нашему университету, нашему следующему году жизни.

– Все это будет по-прежнему здесь. Будет ждать, когда ты вернешься. – Я смотрю Шарлотте в глаза, переплетая ее пальцы со своими. – Оно никуда не денется. Как и я. Если ты нас захочешь, мы твои.