– Ты уверен, что готов к этому? – спрашиваю я, отодвигаясь, чтобы лучше видеть лицо Эн-тони. – Уверен, что сможешь подождать?
– А ты?
Мой ответ приходит мне в голову практически мгновенно:
– Я не знаю, куда это все идет… Но я хочу узнать.
Энтони улыбается и наклоняется, чтобы снова меня поцеловать. Я чувствую привкус слез в нашем поцелуе и не знаю, мои они или его. Но мне все равно.
Энтони отрывается от моих губ, откидывается на спинку сиденья и смотрит на меня. Он снова совершенно серьезен.
– Если мы и впрямь готовы пойти на это, – говорит он, – тогда есть кое-что очень важное, что мы должны сделать сначала. Есть кое-что, что я должен знать…
Я чувствую, как внутри у меня все напрягается, но мне интересно, что же парень хочет узнать.
– Как твоя фамилия?
Я что, и правда ни разу за все это время не упомянула ее?
Я смеюсь и называю свою фамилию:
– Чешир.
Энтони улыбается и кивает, как будто это многое объясняет:
– И еще один вопрос. Хотя, кажется, с ним я немного… гм… забегаю вперед.
Я стараюсь не казаться напуганной, пока мне в голову лезут всякие странные варианты того, о чем Энтони может меня спросить.
– Дашь мне свой номер телефона?
Следующее, что я осознаю, – в одной руке у меня новый посадочный талон, а в другой – ладонь Энтони. Мистейк на поводке шагает между нами, но очень медленно: бедняжка совсем измоталась.
Мы идем в сторону таможенного контроля, и я одновременно взволнована возможностью отправиться домой и переживаю из-за расставания с Энтони. Дело не в том, что я боюсь, что Энтони найдет себе другую девушку или будет изменять мне, как сделали наши бывшие. Проблема в том – а теперь, когда мой полет совсем близко, это ощущается еще острее, – что я просто не хочу быть вдалеке от него.
И вот мы добрались до начала коридора, ведущего к таможенному контролю. Перед нами другие измученные европейцы, собравшиеся лететь домой дополнительными рейсами.
– Итак… – Когда я смотрю на Энтони, я понимаю, что мне больше нечего сказать.