Через несколько часов усиленного мозгового штурма, когда атакующее орудие уже отказывалось прорываться и внаглую просилось на покой, Денис, усиленно всматриваясь в монитор воспаленными глазами, пробормотал:

– Пора, однако, светает уже. Шеф, как насчет подведения итогов?

Команда поступила незамедлительно: – Давай, Сань!

– Попытаемся… – отозвался Ивашов. – Итак, что мы имеем по энцефалограммам? – спросил он сам себя и сразу же ответил: – Выключение коры головного мозга, то есть никаких импульсов при ясном сознании.

– Насчет ясного сознания ты не погорячился? – устало проворчал Денис.

– А как прикажешь обозначить состояние в адеквате? Как делирий, что ли? К Сгорину это не имеет никакого отношения. Да скорее мы к себе белочку приведем. Такой боец – настоящий стержень с луженой психикой!

– Господа академики и членкоры, поменьше лирики! Ничего, кроме фактов. Обсуждения потом! – скомандовал шеф.

Бледный от усталости, с торчащими во все стороны волосами из-за привычки взлохмачивать голову во время мыслительного процесса, Ивашов продолжал:

– Итак… Энцефалограмма дает нам три герца при сохранении сознания, но при полном отключении мозга и прекращении мыслительной деятельности. Парадокс? Однозначно парадокс! Амплитуда предельно мала, практически прямолинейна. Для сравнения: подобные дельта-состояния характерны для двух – трехмесячных младенцев. Сбылась мечта идиота, и мы получили подарок для медиума, – сознание вне тела.

– Сань, давай без комментов, – сказал Илья. – Лучше задави меня фактами, можно насмерть… – потом подумал и добавил, – интересно, а как среагирует начальство? Это ж из области космического балета!

– Нет, шеф, так не пойдет, – оживился Денис, – сейчас не первый час ночи, чтобы голые факты анализировать. Аналитический аппарат уже завис на частоте три – четыре между дельта- и тета- и даже готов покинуть тело, чтобы вздремнуть. Кстати, насчет сна. Мне двойную дозу положено: я на частотных фронтах тяжко раненный.

– Да ладно, ладно, как хотите, – сдерживаясь изо всех сил, чтобы не зевнуть, отбился начальник. – Дэн, а ты не напрашивайся, отгул все равно не дадут, пока не закончим со Сгориным… Лучше скажите, куда я большую банку кофе задевал вчера, новую, а? – обращаясь к открытой дверце шкафа, спросил Илья и, безнадежно махнув рукой, отправился под кран с холодной водой.

– Шеф, а ты ее по запаху продетерминарь. Обидно будет, если наглые мыши выпьют итальянский Лавацца, – посоветовал Ивашов.

– И ты туда же, – огрызнулся Илья, вытирая голову полотенцем, – почему-то мне кажется, что не бывать тебе академиком… Давай дальше уже!

– Хорошо. Тут еще один сюрприз – МРТ, которая подводит нас к черепно-мозговой травме. Но! Энцефалограмма уводит строго в противоположную сторону, так как альфа-ритм оказывается сохраненным, – Ивашов медленно обвел взглядом коллег: – Каково! А? Молчите?

– Пусть будущий академик выскажется до конца, – в растерянности отозвался Денис, – не будем ему мешать!

– Просим, просим! – послышались хлопки со стороны шефа.

– Пожалуйста! – Ивашов встал и поправил рукой несуществующий галстук. – Мой вывод краток, как и все гениальное: это па-ра-докс, уважаемые и местами горячо любимые коллеги!

И сразу продолжил, вновь одевая очки перед монитором:

– Мы видим четко локализованные зоны воспаления, связанные и с нарушениями мозгового кровообращения, и с внутричерепным давлением, и с головными болями. Общая картина такова, что последствия, скорее всего, будут весьма трагическими. К сожалению, это факт, – Ивашов тяжело вздохнул и снял очки. – Но! В медицинские подробности вдаваться не буду: я Гиппократом никому не клялся. Поэтому предлагаю технический перерыв для чая с шоколадом.