Впрочем, ничего необычного в этом нет. Кто-то любит про динозавров читать, кто-то собирает конструкторы, одни рисуют, а другие занимаются спортом или музыкой. Артему же нравятся химия и опыты.

– В будущем из тебя выйдет первоклассный ученый, – с восторгом произношу я. – Ты очень много знаешь!

– Нет, не выйдет. Папа говорит, что это все ерунда и мне надо изучать математику, чтобы стать продолжателем его дела. Еще он заставляет меня заниматься информатикой. А я ненавижу ее! – в сердцах выпаливает Артем и мгновенно закрывается.

Эти слова почему-то задевают. Григорий сделал мне предложение, мы говорили о ребенке в перспективе, но что, если Шахов будет таким же категоричным отцом, как Езерский?

– Папа прямо так и говорит? – уточняю на всякий случай.

– Да, – кивает Артем, отчего я возмущаюсь еще сильнее.

Это очень непедагогично! И не по-родительски!

С трудом удается включиться в игру после услышанного. Какой-то день противоречий.

Почти два часа мы с Артемом проводим за его бродилкой. Это здорово отвлекает. Но когда в гостиную заходит Езерский вместе с Шаховым, фишка падает из рук, а сама я подскакиваю с дивана, словно на меня вылили ведро холодной воды. Перед глазами летают черные мушки. Несколько секунд даже кажется, что у меня галлюцинация, а потом слышу голос Григория:

– Заберу кое-какие бумаги, и поедем домой, – говорит Шахов, и взгляд у него при этом такой, что меня словно пробивает током.

Ноги совсем не держат от слабости, опускаюсь обратно и смотрю вслед Григорию, который вместе с Езерским скрывается в кабинете. Отмираю, лишь когда Артем, спешно собрав нашу игру, пулей летит на второй этаж.

– Артем! – окликаю его, но мальчик даже не оборачивается.

Я собираюсь пойти за ним, но в гостиной появляется домработница и принимается убирать за нами посуду. Мы с Артемом устроили небольшое пиршество, пока играли.

– А почему Артем ушел? Я его чем-то обидела? – интересуюсь у нее.

– Не вы. У него сложные отношения с отцом. Платону Евгеньевичу побольше бы внимания уделять сыну…

– Надежда! – доносится строгий голос Езерского, отчего мы обе вздрагиваем.

Григорий и его помощник, оказывается, уже вышли из кабинета.

– Да-да, не мое это дело, но однажды все плохо закончится. Помяните мое слово!

– Вашего совета никто не просил.

Домработница, шумно вздохнув, ставит чашки на поднос и уходит.