Повисает пауза. Мне снова хочется плакать.

– Доверие, Агния. Это очень важно. Может, в глубине души ты и доверяешь мне, но на деле совершаешь глупости и, рыдая по подлецу, обвиняешь в том, чего я не совершал.

– Я плакала и переживала, потому что не знала, как продолжать отношения с мужчиной, который убивает других людей! Твое молчание все только усугубило! И эти ужасные шрамы… – Поднимаю свои руки. – В них виновна твоя бывшая жена?

– Полина и Михаил объединились с человеком по фамилии Патрушев, который давно не желает мне ничего хорошего. Вместе они пытались потопить мой бизнес. Полина клянется, что не имеет отношения к нападению на тебя, твой бывший муж говорил то же самое. Однако с подачи Патрушева на тебя совершили покушение, а чуть позднее наши компании понесли серьезные убытки. Враг попытался найти мои слабые места. И как итог – нашел их.

Сильно зажмуриваюсь. Потому что вот-вот расплачусь. Весь день держалась. Одной слезинке все-таки удается пробиться, потом еще одной. И больше я не могу остановиться.

– Ну все, Агния, – слышу шепот Григория, а следом чувствую его руки на своей талии. – Все позади, девочка. Тебя больше никто не обидит, обещаю.

– Обещаешь? – всхлипываю я. – А сам? Я из-за тебя плакала в тот вечер! Сочинила в голове красивую сказку, а реальность оказалась совсем иной! Мне больно, Гриша! Я ничего о тебе не знаю! Ни-че-го! Ни о твоих делах, ни чем ты живешь, что чувствуешь, что происходит в твоей жизни. А вдруг из тебя получится такой же бесчувственный отец, как из Езерского?

– Платон здесь при чем?

– При всем! Он запрещает Артему заниматься тем, что нравится, говорит, что сын должен быть продолжателем его дела. Ты тоже считаешь, что это правильно? Подавлять волю ребенка и навязывать ему свои решения?

Григорий щурится. Карие глаза пристально смотрят в мои.

– Я так не считаю. Но и вмешиваться в жизнь Платона и его сына, о котором он еще недавно ничего не знал, не собираюсь.

Разум подсказывает, что надо вскочить на ноги и бежать из этой квартиры и от Шахова как можно дальше, вряд ли это последние мои переживания и слезы. Только сердце тянется к этому мужчине, едва удерживаюсь от порыва вцепиться в плечи Григория и больше никуда от себя его не отпускать.

– Как ты думаешь, что главное в жизни, Ася?

Шахов достает из кармана кольцо – то самое, что я оставила в фужере в ресторане.

– Не знаю… То есть знаю, но… – Осекаюсь, потому что на глаза опять наворачиваются слезы, а в горле образуется ком.

Все-таки решаю сбежать, но Гриша, словно считав мое намерение, берет меня за руку и, поглаживая, поднимает ее, прикасается губами к шрамам.

– Главное в жизни – это найти своего человека и успокоиться. Я такого встретил. Все будет хорошо.

Натяжение в груди становится нестерпимым. Пытаюсь вырваться, но Шахов не дает.

– Если сейчас останусь, то не уйду уже никогда. Отпусти… – шепчу я.

– Нет, – произносит он уверенно.