— Меня унизили, — отозвался Джеймс.

— Что ж! Это должно пойти тебе на пользу.

— Я мог умереть из-за тебя!

— Ну и что? Ты готов умереть за кого угодно.

— Но я хотел услышать твой ответ!

— На тот вопрос, который ты не смеешь задавать!

Джеймс понял, что она чуть смягчилась.

— Не стоит продолжать борьбу.

— Я всегда буду бороться с тобой!

— Тогда кричи! Сюда придут солдаты и облегчат твою задачу!

— О! — Тила вырывалась с яростью дикой кошки, норовя укусить его.

— Любовь моя, твое поведение недостойно леди…

— А как же еще вести себя с дикарем? — Тила вырвала руку, снова попыталась ударить его, но Джеймс успел удержать ее. Она была не только неистовее, но и изворотливее многих мужчин, которых Джеймс встречал в бою.

— Вставай и убирайся, гнусный… — начала она, но внезапно замерла, глядя ему в лицо каким-то отрешенным взглядом. — Джеймс!

— Что? — испугался он, вспомнив о ребенке. — Что? Черт возьми, Тила, в чем дело? Тебе больно… Ребенок?.. — с ужасом выдохнул Джеймс.

— О Боже! Он шевелится! — Тила прижала к животу его руку, и Джеймс ощутил слабый, едва заметный толчок. Да, он не ошибся!

— Наш ребенок! — Ее голос дрогнул. — Но ты действительно мерзавец! Как ты смел усомниться во мне?

— Дело не в этом! — Замотав толовой, Джеймс отстранился от Тилы, чтобы не давить на нее своей тяжестью, и грустно улыбнулся. Охваченный болью, он понял, что далеко не всегда вел себя правильно, пытаясь подавить чувства, не подвластные ему, и поэтому слишком ожесточился. Джеймс обвинял белых в том, что они отказывают индейцам в праве дорожить жизнью, учиться, любить, защищать женщин и детей. Не верят, что среди них есть такие, кто скорее умрет, чем причинит боль ребенку. А сам он не верил в то, что Тила полюбила его таким, какой он есть, в то, что Джон Харрингтон — друг, а не соперник. Джеймс с бесконечной нежностью убрал прядь волос с лица Тилы, легко коснулся ее щеки.

— Я оттолкнул тебя, а потом злился, боясь, что ты уедешь. Она лежала неподвижно, не отрывая от него взгляда. Слезы заблестели в ее глазах.

— Это твой ребенок. Твой! И нравится тебе это или нет, оттолкнешь ли ты меня снова или нет, я рада. Я буду любить этого ребенка и не стану учить его ненависти и злобе. Я хочу, чтобы он взял самое лучшее, что есть в обеих расах. Я…