– А вдруг я потом секса захочу?

– Ну и что? Я его все время хочу, терплю же.

– А трудно терпеть?

– Нет, когда мастурбируешь – легко.

– Я даже не знаю, как это делается.

– Хочешь, научу?

– Нет.

– Да хочешь, я же вижу.

Они посмеялись. Витя пододвинулся к Нине и обнял ее.

– Только тебе если неприятно будет, ты говори, я же не пробовал, я только в порнухе видел, как надо делать.

– Мы что, будем как в порнухе? – Нина оттолкнула его.

– Да нет, сексом-то мы заниматься не будем. Просто я тебе покажу как. Не понравится, я сразу перестану.

Нина вздохнула. С одной стороны, попробовать хотелось, но с другой – это было опасно. Но Нина подумала, что если откажется, то Витя обидится и уйдет, а этого ей совсем не хотелось.

Они принялись целоваться снова, Витя расстегнул ей халат и потрогал грудь. Когда он трогал соски, почему-то немело во рту и становилось щекотно. Нина удивленно заметила, что дышать от волнения становится сложно. Витя засунул ей руку в трусы. Нина испугалась, что там может нехорошо пахнуть – она мылась вчера и с тех пор несколько раз писала. Но оттолкнуть его она не смогла – это было так приятно, что в голове помутилось, ей точно никогда еще не было так хорошо. Витя трогал там пальцами, а потом стянул с нее трусы и повалил на кровать. Он раздвинул ей ноги и потрогал там языком. Нина услышала стон и напряглась – и только потом поняла: это она так громко дышит, что это ее дыхание переходит в стон. Это было сладостно и невыносимо одновременно, какие-то новые физические ощущения, до такой степени новые, необычные и стыдные одновременно, что Нина и представить себе не могла, что это все настолько приятно, – это, видимо, и был взрослый мир секса. Хотелось зажмуриваться и кричать, потому что волна приятности нарастала и охватывала все тело. Нина старалась смотреть, но дрожала и видела только обрывки – голову Вити, угол шкафа, люстру на потолке, свое колено, маму.

Маму.

В проеме двери стояла мама и смотрела.

Утро выдалось мутным. Катю подташнивало с похмелья, к этому примешивалось еще и легкое чувство досады за вчерашнее. Зачем она потрахалась с этим мужиком? Какая-то несусветная пьяная выходка. Но, с другой стороны, мужик был хорош, и Кате немного льстило, что она его соблазнила. Хоть какое-то происшествие в ее небогатой личной жизни. Психиатру она, конечно, ничего не рассказала, предупредила только, что приболела. Но и мысли о том, стоит ли, поможет ли и зачем ей гипноз вообще, отступили под гнетом вчерашнего.

Сначала Кате казалось, что она просто засыпает от монотонного бормотания гипнотизера, но постепенно она действительно погрузилась в странную ватную дремоту, не похожую на обычный сон. Лицо гипнотизера сливалось с люстрой и маятником, все они перетекали друг в друга и дробились на части швами потолочной плитки, пока не смешались совсем и Катя не оказалась в их старой квартире, в родном городишке.

И сама она стала вдруг маленькой. Собственное смешное круглое лицо в зеркале у двери. Зеркало прикручено к шкафу за самодельные жестяные петельки, вырезанные из консервной банки. Лицо в зеркале почему-то злое и красное, как будто Катя только что кричала. И седые пряди на голове. Откуда у ребенка на голове седые пряди?

Катя вдруг опомнилась, будто ее насильно выдернули из сна – перед ней собиралось в целое испуганное лицо гипнотизера.