— Смотрю и чет неприятно… — выдала Крыса, задрав голову на композицию. Походила, заглянула в пару отвалов и поежилась.
— Что-то его загнуло, — озвучил Замес. На него внимательно посмотрели. Не давая развиться параноидальной мысли, я приказал возобновить движение. Это сакраментальное «что-то» применительно к сломанному миру меня уже бесит.
Вдали резкой ноткой взвился вой, следом выстрел… и вновь лишь тихий шорох касается слуха. Крыса вопросительно посмотрела, и я дал молчаливое добро на рекогносцировку. Улыбнувшись, мелкая тенью ускользнула в ближайшее здание, в котором еще сохранились этажи. Темпы продвижения чутка сбавили — опять давит неясная тьма в сознании, точно с похмелья и хрен поймешь, толи вчера накосячил, толи обошлось. Вернувшаяся Крыса коротко доложила:
— Сухие, метров двести.
А многовато упырей на метраж. Или же это специфика присутствия орды на районе — хвосты дробятся, рассасываются по дворам и радуют путника.
— Идем, — махнул. — Мелкая, видишь то здание? Твой следующий пост.
— Поняла. — Она собрана и готова.
Мы все собраны… Вооружены и опасны. Метр за метром, квартал за кварталом. А по правую руку, за домами, серой мутью тянется нескончаемый барьер.
Четвертый наблюдательный пункт таки порадовал — Крыса выскочила из подъезда и прежде, чем команда мигнула, тормознула подле телеги. Вернее саданула в борт на тормозном пути, чем привела Шеста в лихое расположение духа. Но оформить мысль он не успел.
— Видела Черныша.
— Паркуемся, — отдал команду. Подтянув СВД, неторопливо прошел к подъездному блоку.
— Рыжих не видела? — догнал шепот Замеса. — А то лучше сразу залечь…
— Так далеко же… — Крыса фыркнула. — Дурак что ли…
Рад за их позитивный настрой. Думаю, от выстрела удержусь — одного инцидента достаточно. А к рыжим, если что, я по большей части равнодушен, если не считать инструктора номер 9. До сих пор коробит…
На позиции устраивался с минуту, отдаляя момент откровения. Сигнал звучал отчетливей, и функция билась в ожидании — надо, надо, надо… Картинка в прицеле развернулась живописная. Ширма, общая разруха, остатки непонятных конструкций. На столбе, что у заезда, повешена огромная смуглая женщина — ее раздели, отрубили левую ногу и зыкнули в петлю. Чуть позади насажены на колья три человека. Рядом чадит подожженная груда барахла, приправленная трупами, — сизые полотна низко стелются вдоль улочки. На самом переходе копаются в мусоре 22 ушлепка, в сторонке показательно замерли две ведьмы — вроде как зерна от говен. На другой стороне ширмы горит поболе, снуют тени…
К Варенику я уже не пойду, не хочу завершить тенденцию. И с ордой встречаться не хочу… Итого, в сухом остатке два перехода, на которых плотно обосновался противник. Как говорится, выбор есть всегда, но когда выбираешь между жопой и ягодицами, немного напрягает. Один я бы прошел — тихо и скромно, очередной ночкой, когда Восходники заканчивали бы чмокать от эротичного… Плохо, что иная сторона ширмы не просматривается в полной развертке, трудно оценить реальные силы противника. Если на Черныше стояла застава охотников, то разорители могли поднапрячься, или же наоборот — схватка оставила минимальные силы, а вот на Лодочке развернут полноценный форпост.
Спустившись, немного постоял у выхода из подъезда. У меня есть третий вариант, которого не хочу, но к которому склоняюсь. Команда встретила синхронным вопросом в глазах.
— Разорители. Восходники. — Я присмотрелся к напряженным лицам. — А мы пойдем и пробьем ширму.
— Проводник, — гордо покивала Крыса. — Пусть суки ждут… А мы в обход.
Посветлели, задвигались. О том, что иной барьер может хорошо так нагнуть самонадеянного проводника я сообщать не стал. Работаем по факту — сейчас достаточно углубиться в ошметки жилых кварталов и найти местечко с удобным заходом к преграде, чтобы вонзиться без пафоса.