Что до медицины дойдет, я не сомневался. Чтобы женщины упустили случай! Телевизионные передачи о здоровье видели? Умолчу об их содержании: не хочу материться. Вы на аудиторию, внимающую приглашенным врачам, смотрели? Почти сплошь женщины. Для них поговорить о здоровье и пообщаться на эту тему с врачом – все равно, что мужику сто граммов выпить. Это крест любого медика: в какой бы компании ты не сидел за столом, но, если в ней есть женщины, рано или поздно от тебя потребуют бесплатного совета. У меня была подруга, стоматолог, так любое застолье с ее участием завершалось тем, что она лезла во рты гостьям и хозяйкам. Не сама, конечно, по их просьбе. Хорошо еще, что не гинеколог…

Остеохондроз графини меня не удивил. Культуры сна здесь никакой. В ходу огромные подушки, на которых спят полусидя. Причем, чем богаче дом, тем они больше. Подушки дороги: пух для них щиплют вручную, и необходимо извести десятки птиц, чтобы набрать нужное количество. Потому эту рухлядь берегут, выделяют в приданное и отписывают по наследству. Так вот и спят поколениями на одном и том же. Представляете, сколько гадости там скапливается!

Почему я согласился на массаж? Бог знает. С одной стороны, давно не делал и воскресить навыки полезно. Неизвестно, что меня ждет при дворе царя, вдруг и там придется лечить спины? С другой получить шанс на законном основании погладить красивую женщину, да еще графиню, приятно. То, что ей понравится, я не сомневался. Дамы любят массаж. Как говорил мой коллега, жуткий циник: «Женщины обожают, чтобы их гладили». И добавлял после паузы: «Спереди и сзади», после чего ржал.

После процедуры графиня дала понять, кем меня считает. Здесь показать грудь постороннему – скандаль. Но какому-то лекаришке… Так римские матроны раздевались перед рабами, которых не считали за людей. Я, впрочем, не огорчился – в женихи не набиваюсь, в любовники – тоже. Характер у графини еще тот – ну, так Орлова дочка. Папенька воспитал. От таких дамочек лучше держаться на расстоянии. А вот с Катей я бы замутил. Очень приятная девушка. Ей бы сделать полный массаж – спереди и сзади. Ха-ха.

Обедали мы на свежем воздухе. Встали у придорожной поляны в обрамлении кустов. Хорошее место: с дороги не видно и пыль не достигает. Ручеек обочь журчит. Слуги натащили из повозок стульев и столов. Последние накрыли скатертями и расставили приборы. С комфортом графиня путешествует. Повар раскочегарил походную жаровню и подогрел приготовленные на постоялом дворе блюда – их везли в кастрюльках. К нам присоединился подъехавший Виллие. Слуги обедали в стороне, сидя на расстеленных покрывалах, и еда у них была своя, как и повар. Наших с Виллие денщиков тоже накормили. Кате подавали блюда с нашего стола, но ела она в стороне, сидя на скамеечке.

Чем кормили? Супчик, мясо, тушенное с овощами, свежий пшеничный хлеб. Разнообразные рыбные и мясные балыки, соусы и вино. За столом почти не разговаривали. Графиня пребывала в задумчивости, и никто не взял на себя смелость вывести ее из этого состояния. Очнулась сама. Поставив бокал, посмотрела на меня.

– Вы хороший наездник, Платон Сергеевич?

– Некудышный, – признался я. – Как говорил император Петр Алексеевич: в седле – как собака на заборе.

– Не слушайте его, Анна Алексеевна! – улыбнулся Виллие. – Платон Сергеевич скромничает. Видел я его на коне. Вполне уверенно держится.

Вот же генерал медицинский! Не мог промолчать? Сообразил я, что барынька задумала.

– Вот и хорошо, – кивнула графиня. – Мне надоело ехать в дормезе, хочу прокатиться верхом. Одной скучно, так что Платон Сергеевич составит мне компанию. Вам, Яков Васильевич, не предлагаю. Не в обиде?

– Что вы! Что вы! – замахал руками Виллие. – Мне в коляске лучше.

Графиня отдала распоряжение. Очень скоро к нам подвели двух оседланных лошадок – одну с женским седлом (дамы в этом времени ездят, сидя боком), другую с нормальным. Графиня с Катей удалились в дормез, чтобы облачить хозяйку в «амазонку», то бишь платье для верховой езды. Ко мне подошел Пахом.

– Вот, ваше благородие, – сказал протягивая перевязь со шпагой и ремень седельными кобурами, из которых торчали рукояти «шкатулок». Мыша я оставил в батальоне, а вот пистолеты забрал – на всякий случай. В войну дороги неспокойные.

– Это зачем? – спросил я, указав на «шкатулки».

– На постоялом дворе говорили: пошаливают на дорогах, – пояснил Пахом.

– Даже здесь, неподалеку от Петербурга?

– Ну, дык, – пожал плечами денщик.

– Неудобно ехать с дамой, вооруженным до зубов.

– Прикроем попонкой, – успокоил Пахом. – Завернем ее к седлу и прижмем под лукой. – А отдернуть при нужде – один момент.