– Как себя чувствуете, ваше сиятельство? – спросил подпоручик.

– В груди больно, – отозвался Багратион, помедлив. – Вздохнуть не могу.

– Кровь во рту ощущаете?

– Нет, – ответил генерал.

– Это хорошо, – сказал Руцкий и, подсунув ладонь под затылок Багратиона, приподнял его голову и поднес к губам стаканчик от манерки. – Выпейте.

– Что это? – спросил Багратион.

– Настойка лауданума. Он смягчит боль.

Багратион выпил и заворочался, намереваясь встать.

– Лежите!

Руки Руцкого припечатали его тело к земле.

– Что вы себе позволяете?! – возмутился Багратион. Эти слова, произнесенные с гневом, принесли такую боль, что генерал едва не потерял сознание и умолк, тяжело дыша.

– Вы ранены, – сказал Руцкий. – Вам нельзя вставать.

– Куда ранен? – спросил Багратион. – Чем?

– Пуля угодила вам в грудь, но наткнулась на пуговицу, – лицо Руцкого на миг исчезло и появилось вновь вместе с его же пальцами, которые сжимали какой-то бесформенный кусок металла. Тот был весь в крови. – Вот то, что от нее осталось. Эта пуговица спасла вам жизнь: пуля изменила траекторию и ушла в сторону. Но удар оказался силен: у вас кровоточащая ссадина груди, ушиб грудины и сломанное ребро. Вероятно, трещина и в другом. Рану я обработал, наложил давящую повязку, но вставать вам нельзя.

– Я хочу! – потребовал Багратион. – Помоги мне!

– Сломанное ребро проткнет легкое, и вы захлебнетесь кровью.

– Наплевать! – буркнул Багратион.

– Ваша смерть лишит армию боевого духа, и она попятится. Солдаты и офицеры сейчас стоят насмерть, потому что верят в командующего. Если его не станет, они падут духом. Подумайте об этом, ваше сиятельство. Армией можно управлять и лежа – у вас в достатке офицеров штаба и адъютантов.

Генерал сердито фыркнул, но не возразил. Этот наглый подпоручик говорил дело, но признавать это Багратиону не хотелось.

– Я хочу видеть поле сражения, – сказал он.