Теперь мы знаем, что группа племен пангве, обитавшая некогда в верховьях реки Огове, относительно недавно, в XVIII — XIX вв., продвинулась к западу и оттеснила племена, жившие в низовьях многочисленных рек, к самому побережью Гвинейского залива.
К группе пангве относятся народы, населяющие южную часть Республики Камерун, Экваториальную Гвинею и всю северную половину Республики Габон, примерно по линии от Ламбарене до Ластурвиля, а именно: яунде (эвондо), булу и много других, среди которых самую южную группу составляют фанг. Так как ознакомление со всеми ними начиналось с юга, то самоназвание фанг было перенесено на все родственные им по культуре и языку племена.
Оттесненные к берегам Атлантического океана мелкие племена и народности в языковом отношении принадлежат к другой группе, условно называемой мьене. К ним относятся живущие около Либревиля мпонгве, численность которых теперь составляет всего лишь около тысячи человек. Так как эстуарий Габона был местом, где французы обосновались прежде всего, и оттуда началась колонизация всей страны, то появившихся с востока пришельцев племени фанг, по аналогии с мпонгве, назвали пангве: это название и укоренилось в литературе. Сходство этих названий создавало немало недоразумений. Другие народности мьене: у мыса Лопес живут ронго, или орунгу, также небольшая по численности группа, насчитывающая около двух тысяч человек; южнее их, тоже по берегам океана, около Сетте Кама обитают нкоми, очень немногочисленная народность; вокруг озера Онанге и около Ламбарене — галоа (галуа, гальва) и дьюмба, или адьюмба. Общая численность всех мьене составляет, по официальным данным 1960 г., около 14 тыс. чел. По тем же сведениям, численность фангов в пределах Габона — около 152 тыс. чел. В южной части Республики Габон большую часть составляют народности нджаби, или бенджаби, а также бапуну, бавили, балумбу и многие другие, насчитывающие в общей сложности до 250 тыс. чел. По. оценочным официальным данным 1971 г., общая численность населения Республики Габон — около 520 тыс. чел.
Все языки населения Габона относятся к северо-западной группе семьи языков банту. Они очень сильно отличаются от языков банту, распространенных в излучине реки Конго — в Республике Заир, Анголе, — а также в Восточной Африке — Республиках Руанде, Бурунди и других странах. Языки, северо-западной группы банту представляют собою как бы переход к языкам Камеруна и Нигерии, языкам, называемым нередко языками полубанту. Трудно даже провести границу между языками семьи банту и языками, не причисляемыми к ним. Но, к сожалению, именно эта северо-западная группа исследована очень недостаточно.[148] Языки пангве, в частности яунде, или эвондо, и булу, пожалуй, наиболее изучены, по ним имеются и словари, и грамматические описания. Этого нельзя сказать о языках мьене: до сих пор нет никаких изданий на этих языках — ни словарей, ни грамматик, — о чем приходится пожалеть, так как тем самым мы лишены возможности воспользоваться языковыми данными для восстановления истории передвижений народов в этой части Западной Африки.[149] Хорошо известно, что задолго до появления европейских путешественников здесь происходили постоянные переселения племен.
Со времени появления европейцев на всем побережье западной Африки, т. е. Верхней и Нижней Гвинеи, началась торговля рабами. Португальские, затем испанские, французские и английские, позднее также североамериканские работорговцы вывозили негров на плантации сначала в Вест-Индию, затем в Бразилию, а потом и в южные области Северной Америки — Луизиану и Флориду.
Работорговля нанесла огромный ущерб народам Африки, жившим на побережье Гвинейского залива. Она полностью изменила этнический состав прибрежного населения. Дело в том, что торговлю рабами нельзя представлять в виде охоты, в которой европейцы выступали в качестве охотников, а негры — дичи. Работорговля велась весьма организованно. Для того чтобы углубиться в страну, работорговец должен был располагать достаточными силами, во всяком случае большими, чем это позволяла ему численность экипажа корабля. С полусотней вооруженных матросов в условиях незнакомой местности и тропического климата нельзя было удаляться далеко в глубь материка. Поэтому охота на рабов велась силами самих африканцев. Капитаны кораблей заключали договоры с царьками или вождями, которых обычно именовали «королями». Европейцы поставляли им порох, ружья, ром, бусы, пестрые ткани, а также выдавали им разные знаки отличия вроде медалей, жезлов, фигурных ножей и т.п., которыми те гордились, подобно вождю галуа Нкомбе — «королю-солнцу», о котором не раз упоминает Альберт Швейцер, — а те в свою очередь поставляли им нужное количество рабов. Такого рода работорговля значительно изменила не только прежде существовавшие общественные отношения, но и этнический состав населения прибрежных районов. «Короли», опираясь на помощь капитанов невольничьих кораблей и получая от них оружие, совершали набеги на соседние племена и на владения других «королей», захватывали пленников и разоряли их страны. Таким путем одни «короли» усиливали свое влияние, другие лишались его, происходил процесс дезинтеграции: прежние связи нарушались и возникали новые политические объединения. Это не ускользнуло от внимания Маркса, который, давая характеристику «утренней заре капиталистического производства», упоминая об Африке, писал: «Die Verwandlung von Afrika in em Geheg zur Handelsjagd auf Schwarzhaute»,[150] т.е. что она стала заповедным полем коммерческой охоты на чернокожих.
Вести работорговлю в широких масштабах можно было только с помощью самих африканцев, натравливая одних «королей» на других и таким образом сталкивая между собой племена. Именно в это время на побережье Гвинейского залива возникают новые политические объединения и ранне-государственные образования, другие исчезают, словом, происходят глубокие этно-социальные изменения. Нескончаемые войны а набеги привели к тому, что население многих районов уходило в глубь страны, спасаясь от своих предприимчивых соседей — помощников работорговцев. К сожалению, именно эти процессы часто ускользают от специалистов, занимающихся историей народов Африки.
Главными пунктами работорговли были эстуарий Габона, где охотой за рабами занимались мпонгве, области вдоль побережья у Сангатанга, где действовали орунгу, и около Фернан Ваза в районе Аньямбе, где подобной охотой занимались нкоми. В XIX в. работорговлей занимались главным образом капитаны английских и североамериканских кораблей, поставлявших рабов в Новую Англию.
В это время возникают настоящие рабовладельческие государства, в которых рабы не используются в хозяйстве, но служат всего лишь товаром. Подобные «государства», а по существу предприятия для поставки рабов капитанам невольничьих кораблей, — как их называли, negriers, — возникали в центрах работорговли не только на Невольничьем Берегу, который недаром получил это название, увековеченное на географических картах, но и в дельте Нигера; нечто подобное было также и в Габоне. Уже было сказано, что эстуарий Габона представляет собой одну из лучших естественных гаваней на всем побережье Нижней Гвинеи. Здесь обосновались работорговцы и при пособничестве местных «королей» вели охоту за рабами. Отряды этих «королей», снабженные огнестрельным оружием, получили название
Напротив, племена орунгу — обитатели дельты реки Огове и мыса Лопес — вошли в контакт с капитанами испанских кораблей и поставляли им рабов. Испанцы поддержали вождя их Омбаго Рогомбе, прозванного Паскалем, который удерживал власть в стране вплоть до фактического прекращения работорговли, т.е. примерно до 40-х гг. прошлого века. К концу XVIII в., по мере того как труд рабов переставал приносить достаточно эффективные выгоды, появились сомнения в его целесообразности и началось движение в пользу прекращения работорговли. Одна за другой страны принимали постановления о запрещении торговли людьми. История отмены работорговли довольно противоречива и сложна. В конечном счете сущность ее состоит в том, что вместо захвата и вывоза из Африки рабочей силы казалось выгоднее переходить к освоению богатств всего Африканского материка, к развитию там торговли и поискам рынка для сбыта товаров. Об этом мечтал также один из великих путешественников того времени, Давид Ливингстон, представляя себе, как в глубь материка будут проложены дороги и путем свободной торговли вся Африка приобщится к мировой культуре.
Уже в первом десятилетии XIX в. правительства разных стран начали запрещать работорговлю: в 1807 г. — Англия, к 1808 г. — Соединенные Штаты Северной Америки, несколько позднее — Франция, и т.д. Начинался новый период в истории народов Африки — подготовка будущего колониального раздела Африканского материка, эпоха географических открытий, а по существу — исследования внутренней части материка, его богатств и возможностей для развития торговли.
Все это носило вполне благопристойный характер и велось под прикрытием благородных призывов к освобождению рабов. Начало этому было положено основанием в конце XVIII в. в пределах нынешней Республики Сьерра-Леоне «свободного города» Фритауна, где в 1787 г. на землях, находившихся под контролем Англии, были поселены освобожденные рабы. Вслед за тем в 1816 г. при содействии правительства Соединенных Штатов было основано Американское Колонизационное Общество, ставившее своею целью поселить американских негров в Западной Африке. После нескольких попыток в 1820 и 1821 гг. под покровительством североамериканских Соединенных Штатов было создано свободное государство Либерия, главный город которого получил название Монровия по имени пятого президента Джемса Монро.
В этом же духе действовало и французское правительство в Габоне.
Первые поселения были основаны французами на южном низком берегу эстуария. Однако, по-видимому, место оказалось неудобным, и в 1843 г. на высоком северном берегу был заложен форт, а через несколько лет, в 1849 г., здесь были поселены снятые с невольничьего корабля «Элиза» 46 человек и создана «деревня свободы», ставшая впоследствии городом Либревиль. Этот «свободный Город», так же как и Фритаун в Сьерра-Леоне, стал позднее опорным пунктом колонизации Габона. Именно из Либревиля началось завоевание французами Западной Экваториальной Африки.
В изменившихся условиях прибрежные племена вынуждены были прекращать свои набеги на соседние племена — рабы уже не требовались — и переходить на роль торговых посредников между европейскими купцами и народами, жившими в глубине страны. К этому времени на берегах Гвинейского залива, в устьях рек по преимуществу, начинали создаваться торговые фактории.
Торговля велась поэтапно. Прибрежные племена были посредниками между белыми и племенами, жившими в глубине страны. Те в свою очередь не пропускали их дальше: складывалась как бы цепочка взаимных связей, которая нередко прерывалась из-за разных непредвиденных причин, что осложняло доставку на далекие расстояния. В Габоне не существовало еще достаточно развитых общественных отношений, позволявших снаряжать караваны, как это было в странах Западного Судана или в Восточной Африке.
Еще в 1874 г., т.е. всего лишь сто лет назад, в Бюллетене Парижского географического общества один из его членов-сотрудников, М. Гедд, писал, что географы не располагают почти никакими сведениями о Габоне.[152] На побережье обитают разнообразные племена, желающие вести торговлю с европейцами; они соперничают между собой, задерживают путешественников, пытающихся проникнуть в глубь страны, и сообщают заведомо ложные сведения. Попытки пройти на баржах, чтобы миновать их, не удались из-за множества водоскатов и отмелей.
Нельзя сказать, что французские власти были очень заинтересованы в освоении и изучении страны. После основания форта в эстуарии Габона прошло почти десять лет, пока лейтенант Мекэ установил, что источником его является река Комо, длиной всего лишь около 100 км. Наиболее значительные и широкоизвестные путешествия Дю Шайю в районе Рио Муни и прилегающих районах Габона велись им самостоятельно на его частные средства. Лишь в 1863 г. лейтенант Серваль совершил первое путешествие по реке Огове на французском военном корабле, а в следующем году его исследования продолжили Аллиго и Тушар. В 1867 г. лейтенант Эме, поднявшись по Огове, заключил договоры с «королями» различных племен — Мгумби и Ндумбале Ракенга и другими — и, получив их согласие на протекторат, тем самым открыл возможности для проникновения в глубь страны. Начавшаяся вскоре франко-прусская война прервала все начинания. Поражение 1870 г. вызвало желание правительственных кругов Франции вообще отказаться от каких бы то ни было попыток колонизации Габона, так как климатические условия были неблагоприятны, исследование страны сулило мало выгод в будущем, а стоило немалых затрат. По распоряжению французских властей были сокращены расходы на содержание постов в Габоне, и предполагалось полное прекращение всяких связей с Экваториальной Африкой. Этим воспользовались английские и немецкие торговые фирмы, фактории которых застали А. Марш и маркиз де Компьен. Поездка была организована на частные средства, однако именно их исследования положили начало научному изучению Габона, и Огове в частности. Оба путешественника, поднявшись вверх на 300 км, принуждены были остановиться при впадении в Огове реки Ивиндо и возвратиться назад.[153]
Их работы продолжил Саворньян де Бразза, итальянец по происхождению и фактический основатель колонии Габон, впоследствии — Французской Экваториальной Африки. Встретившись с Маршем и Компьенем и ознакомившись с результатами их изысканий, он решил добиться поставленной ими цели — проникнуть в центр Африки к великим озерам, которые, по рассказам местных жителей, находились где-то на востоке. Существование озер оказалось фантазией, но ему удалось после долгих странствий пройти до реки Алима, затем он основывает форт Франсвиль и на берегу Конго учреждает военный пост. Со временем этот пост разросся в селение, ставшее впоследствии крупным городом — ныне столицей Народной Республики Конго — Браззавилем. С 1886 г. Саворньян де Бразза — Генеральный комиссар Габона и Французского Конго, ставших колониальными владениями Франции.[154] Одно время Габон имел статус самостоятельной колонии, затем включался в состав Французской Экваториальной Африки, изменялись и его границы, в частности по договору с Германией в 1911 г. Нет необходимости излагать здесь историю всех реорганизаций, так как это не имеет прямого отношения к деятельности А. Швейцера в Ламбарене. Надо сказать лишь, что доктору Альберту Швейцеру, впервые попавшему в страну в 1913 г., довелось дожить до освобождения Габона от колониальной зависимости: 17 августа 1960 г. Габон стал независимым государством в пределах границ, установленных после Версальского мира в 1918 г.
В той части страны, где доктор Альберт Швейцер основал впоследствии свою больницу, во второй половине XIX в. действовали по преимуществу английские и немецкие торговые дома. Главными из них были ливерпульская компания Хаттон и Куксон и торговый дом Карла Вермана из Гамбурга. Кроме них было немало других, расположенных на берегу и на мысе Лопес, в Сетте Кама и Фернан Вазе, но они не имели большого значения. Представителем ливерпульской компании был Брюс Уокер, который обосновался сначала в Либревиле в 1859 г., а затем первым проник вверх по течению Огове, где во владениях вождя племени галуа Нкомбе около 1866 г. основал факторию. На месте этой фактории много лет спустя и была оборудована больница Альберта Швейцера.