А ведь похоже, что его первоначальные выводы относительно мечей варягов были верны. Прямая рукоять, с крестообразной гардой и большим навершием, жестко фиксирующие кисть, и полукруглый наконечник, говорили в пользу рубящих, а не колющих ударов. И судя по тому, что показывал Сьорен, это действительно так. Хм. Что-то тот трофейный меч Михаилу нравится больше.

С другой стороны, он прекрасно понимал, что ему рубиться таким оружием пока еще рано. Подрасти хотя бы еще годик, а лучше два, да поднабраться массы. А там уж и против воинов выходить. Правда, это вовсе не значит, что и учиться не нужно. Учеба-то как раз лишней не будет.

— Запомнил? — остановившись, поинтересовался варяг.

— Запомнил.

— Повтори.

Михаил повторил весь комплекс. Поучилось откровенно коряво, это видел даже он, что уж говорить о наблюдавших за этими потугами. А тут еще и боль в каждой мышце. Этот изверг прошелся по всему телу, не забыв ни одного участка. Образно конечно, но Романову хватило с лихвой.

После первого раза, он прошелся во второй. Теперь, проделанное ему понравилось больше. Третий раз, так и вовсе посчитал зачетным. Он даже где-то позабыл и про боль, увлекшись тем, как все движения складываются в одну непрерывную вязь. И сам не заметил, как перешел к четвертому выполнению, но теперь уже увлекшись работал на максимально возможной скорости.

— Хек.

Резкая боль в солнышке выбила из него дух, и он разом позабыл как дышать. Вдогонку в лицо прилетела открытая ладонь. Эти ребята не знали ударов кулаком. Били в основном ладонью, реже ребром, охаживали локтями. Н-да. С другой стороны, нафига им кулаки, если у них и так неплохо получается. Парня даже подбросило вверх, и он взбрыкнул ногами. А там и приложился оземь спиной, окончательно позабыв как дышать.

— Никогда не расслабляйся. Всегда будь готов к нападению, — назидательно произнес Сьорен, и направился к пылающему костру.

Ч-черт! Больно-то как! Приглушил восприимчивость, и словно пьяный поднялся на ноги. Постоял, упершись руками в колени. Сплюнул тягучую слюну, подкрашенную кровью из разбитой губы. Хм. А точно не из легких. Вернул чувствительность, провел языком по внутренней стороне губ. Так и есть, разбиты в хлам.

— Маркус, иди сюда, каша поспела, — позвал его добродушный великан Йенс.

Вообще-то, насколько понял Михаил, эта гора, взяла его под опеку. Только не понятно, какого тогда хрена он стоит в сторонке, и спокойно наблюдает, как из Романова делают форменную отбивную. Ладно. Это он так. Брюзжит от обиды и бессилия.

— Схватывает он и впрямь все на лету. Я еще не встречал таких, что запоминали бы сложную связку с первого показа, — услышал краем уха слова наставника Михаил.

Он как раз плелся мимо Сьорена и Ларса, сидевших с деревянными мисками в руках, и уплетавших кашу, обильно сдобренную мясом.

— Мало того, он сумел ее повторить, ни разу не ошибившись, а с четвертого раза так быстро, будто проделывал это каждый день, целый год.

— И все равно, это ничего не значит. Он может и хорош, но в нем нет воинского духа. Он все время боится.

— Может в этом его сила, — не согласился Ларс.

— Ерунда.

— Посмотрим. Ты главное его не убей.