Михаилу нужен был результат. Не немедленный, но уже к концу дня. Н-да. Вообще-то отбитое и ноющее тело не больно-то способствовало продуктивному труду. Но выхода все одно нет, а потому работал Михаил не покладая рук. Сильно помогало то, что он научился притуплять боль. Дело в том, что если он отключал болевые рецепторы, то вместе с этим снижалась и чувствительность, а те же пальцы становились как ватные. Словом, если лежать поленом, то нормально, если работать, то никуда не годится. А так, да побаливает, но вместе с тем, и конечностями вполне владеет.

Вооружившись молотком Михаил сначала придал одному их подобранных сланцевых песчаников более или менее круглую форму. Наметил центр и приступил к проделке отверстия. Сомнительно, чтобы для этого ему позволили воспользоваться кузнечным инструментом, поэтому он пользовал собственноручно выкованный нож.

При этом ловил на себе неодобрительные взгляды. Плохое, хорошее, но это оружие, к тому же, уже испившее вражеской крови. А с ним вот так, неуважительно. Ох уж ему это культ воина, или как это все у варягов называется.

Если долго мучиться, то что-нибудь получится. Проделав отверстие необходимого диаметра, он приступил к шлифовке боковой поверхности, используя другой камень, не забывая обильно смачивать обе поверхности, смывая получающийся абразив.

Наконец он насадил камень на ось собственноручно изготовленного редуктора и с помощью все так же другого камня начал обтачивать кромку. Дело шло туго. Но прогресс все же был. Правда, о точности тут говорить не приходилось. Как ни старался он, вытачивая детали, достаточно заметного биения избежать все же не удалось. Но, как уже говорилось, удалось добиться достаточной точности, чтобы составит конкуренцию ручной работе, и несравнимой скорости.

К вечеру точильный камень был готов. Разумеется, о тонкой заточке тут не могло быть и речи. Зато грубую можно было провести в разы быстрее. Что Романов и продемонстрировал, на куске железа, в который превратился его нож, после работы в качестве резца по камню.

Но ночевку вновь встали на острове. Надо сказать, что за день они встретили два каравана, на шесть и десять ладей. Один расположился на берегу неизменного острова. При виде их ладьи, охрана как бы и не проявила враждебности, но все же держалась настороже. Второй прошел навстречу, вверх по течению. Обошли друг друга на почтительном расстоянии, но тем не менее, варяги облачились в броню.

— Маркус, иди за мной, — приказал Сьорен, едва только варяги приступили к обустройству лагеря.

От тона, каким он это произнес, по телу пробежала волна паники, а каждая клетка вдруг решила отозваться болью, реальной или фантомной. Да без разницы! Михаилу категорически не хотелось вновь огребать, от невзлюбившего его быка.

Н-да. Кто бы сомневался, что Сьорен и не подумает жалеть навязанного ему подопечного. Хм. А навязанного ли. Похоже ему доставляет удовольствие, объяснять новичку какую он сделал ошибку, решив присоединиться к дружине. Вообще-то он не больно-то и хотел! Его вообще никто не спрашивал!

Впрочем, нужно отдать воину должное. На этот раз он не просто охаживал подопечного палкой, гордо именуемой тренировочным мечом. Он еще и показывал приемы, ухватки, стойки и движения.

Кстати, можно было залюбоваться тем, как он двигался. Грация хищника, как бы это пафосно не звучало, но к нему такое определение подходило лучше всего. Признаться, Михаил полагал, что этих северных воинов отличают только сила, выносливость и свирепость. На поверку же, искусство фехтования им не чуждо.

Сьорен учил его пользоваться топором в ближнем бою, посоветовав вернуть второй обратно в арсенал. Правда, после того, как они выберутся в море. Это оружие еще годилось для метания в кочевников, которые по большей части доспехов не имели. Кожа и стеганка, уже вполне сносно защищали от брошенного топора. Железный доспех практически гарантировал безопасность. А впоследствии им придется иметь дел с хорошо экипированными бойцами. Потому что, их путь лежал в Царьград.

В принципе, для этих целей вполне подошло бы короткое копье, которые варяги пользовали сплошь и рядом. Но арбалетчику оно было скорее помеха, чем подспорьем. Что не говори, а за основное у Михаила все же арбалет. И это в дружине понимал каждый.

— Отложи топор, и возьми меч, — распорядился Сьорен.

Михаил как раз пытался прийти в себя, после очередного нокдауна. Подчиняясь приказу, он сначала встал на четвереньки, а потом, преодолевая боль, начал подниматься на ноги. И в этот момент получил такой пинок под ребра, что отлетел в сторону. Как только этот боров не переломал ему ребра? Или все же сподобился, а оглушенный Романов этого просто не услышал.

— Живее, телячья немочь. Что ты ползаешь как древняя старуха, — презрительно бросил воин.

И Михаил поспешил выполнить распоряжение, чуть приглушив боль. Сейчас ему не нужна полная координация, а потому можно немного пожертвовать подвижностью в пользу анестезии.

Деревянный меч оказался тяжелее реального. Он отлично помнит и вес, и баланс, и каждую выщерблину на мече Барди. Пытался с ним что-то изображать, еще когда тот валялся без сознания.

— Смотри, и запоминай, — распорядился наставник, и приступил к комплексу упражнений с мечом.