Глава 6

В обратный путь в сторону Петербурга я отправился верхом, в сопровождении Лейб-Регимента и части свиты. Это дольше чем морем, но все эти маневры были частью моего плана сближения с армией. Да и приятно было путешествовать в июне по этим красивым лесам. Дорога была хорошо расчищена, иногда деревья расступались и было видно море.

Осадную артиллерию так и не дождались. Идея её перевозки по суше оказалась неудачной. Собственно, если в этом варианте истории предстоит осада Данцига, Перекопа или Очакова — тяжелые осадные орудия можно будет перевозить реками и морем на стругах, галерах или линейных кораблях. Странно, что никто из моих генералов не посоветовал везти орудия морем. И ведь спросить не с кого! Военная коллегия выполняла функции Генерального Штаба (которого в этом времени еще не было) лишь отчасти. Меншиков тянул одеяло главнокомандующего на себя, Апраксин с флотом отдельно, генерал-фельдцейхмейстер Гинтер с артиллерией отдельно, генерал-кригскомиссар Чернышев со снабжением отдельно.

По тракту я ехал рядом с Меншиковым. Князь изредка надрывно кашлял, сетуя что курение до добра не доводит. Насколько я знал, у него был туберкулезный артрит, поэтому старался держаться от него на расстоянии и молил Бога уберечь от заразы. По моей просьбе, герцог Ижорский вспоминал начало нашей польской компании в Северной войне.

— К пятому году Карл шведский много раз уже бивал Августа саксонского и добился, чтобы часть поляков избрали королем Станислава Лещинского. Но Петр Алексеевич помог Августу деньгами и войсками, да и сам с главной армией пришел под Гродно. На зиму уехал в Москву, а шведы неожиданно осадили нашу армию в Гродно. Август сбежал, а командовать остался Огилви.

— А ты где был, Александр Данилович?

— Петр Алексеевич настрого запретил вступать в открытый бой с Карлом, а конницу в осаде не убережешь, поэтому я отошел с драгунами к Минску. Огилви ждал подмогу от Августа, но его разгромили при Фрауштадте. Жестокая битва была! Наемники французские прямо в бою переметнулись к шведам. Конница Реншельда зашла саксонцам в тыл и они побежали. Остались только русские полки Немировского. Четыре часа бились в окружении и только к ночи Ренцель смог прорваться с частью войск. Тех кто остался и сдался, казнили без жалости. Вот где молебен по русскому солдату отслужить надо! Четыре тысячи были застрелены и заколоты только потому, что они русские! Как овцы на бойне! За людей нас не считают, сволочи шведские!

Меншиков зашелся в кашле, потом продолжил:

— В феврале это было. В Гродно люди от голода тысячами умирали. Только в марте прорвались, а ледоход, болота и весенняя распутица помешали Карлу преследование организовать. Тогда он повернул войска в Саксонию и добил войска Августа. Только русские во главе с Ренцелем долго выбирались к своим, отказались в Австрию отступать. Я же в Польше воевал с генералом Мардефельтом и Лещинским. В октябре шестого города мы их окружили под Калишем.

Август хоть и хотел замириться со шведами, да при мне не мог отступиться. Пришлось ему в бой тоже вступать. Я командовал на правом фланге, Август на левом, наши поляки Сенявского и Ржевуского за нами.

Меншиков поправил треуголку и взглянул вдаль вдоль лесной дороги, вспоминая былое.

— Мы тогда лихо дрались, сам драгун в атаку водил. Шведы отбили нашу первую атаку, конница их на нашу пехоту навалилась, а я и поймал их на этом. Окружили пехоту и три часа в непрестанном огне были. Побили всех, кого не побили — в плен взяли. Разве только алая часть из конницы шведской ушла. И самое главное — впервые русские полки в выучке своей шведам не уступили! Ну а потом отступивших сразу в вагенбург поляков Сапеги и Потоцкого добили.

— Сапеги? Это который наш фельдмаршал?

— Не… другой. Двоюродный брат вроде.

— Все равно не доверяю я фельдмаршалу и его сыну.

Светлейший заинтересованно и немного удивленно на меня взглянул. Он имел свои претензии к бывшему фавориту императрицы и его отцу, но от меня такого резкого заявления не ожидал.

— От чего же, Петр Алексеевич?

— Случись, умрет Август Саксонский и Лещинский снова появится в Польше. Кого поддержат Сапеги?

— Так этот вроде наш. Сына своего на Софье Скавронской женит.

— А оно нам надо? Софья племянница императрицы и приданное за нею большое. Лучше уж своих кого с нею обручить, чем отдавать тому, в ком врага вижу!