Игорь наморщил лоб и задумчиво произнес:

   - Пока обходящий будет за сараем вне зоны видимости, оглушаем любителя кофе. Хорошо, что я прихватил из первого дома вот эту палку. Когда второй выходит из-за угла, также валим и его. Неожиданность - наше преимущество. Главное, чтобы от удара они не заорали. Остальные проснуться - нам хана.

   - Бляха - муха! Если удар не рассчитаем? Я людей, никогда...- начал было Сергей.

   - И я никогда! - Мы сугубо мирные люди и никогда преднамеренно не будем убивать..., но, как говорил Камю, война заставляет нас становиться тем, чем мы никогда не были.

   Серега попытался возразить:

   - А Клаузевиц сказал, что на войне все просто, но самое простое в высшей степени трудно. Наверное, он имел в виду, в первую очередь, убийство.

   - Хватит разглагольствовать и меряться эрудицией. И вообще, совесть -- это редкое ископаемое, цена которого зависит от глубины его залегания. А вот если мы не освободим ребят, я себе этого не прощу. И с этим мне будет жить сложнее, чем с сознанием того, что я прихлопнул какого-то урода, тем более фашиста, покушающегося на жизнь брата и друга, да и на нашу с тобой.

   В душе Глебов согласился с Полковником, но все же... Понятно, когда убиваешь в пылу схватки, боя, защищая свою жизнь, близких и друзей, но вот так подойти и хладнокровно, как мясник...

   Наверное, невозможно передать психологическое состояние человека, решившего убить себе подобного.

   "Достоевский... "Тварь я дрожащая, или право имею?". Нет, это здесь ни причем. Он ведь по другому поводу...Хотя... старушка-процентщица... Гитлер и Сталин хуже нее. Смог бы я собственноручно убить Гитлера или Сталина, чтобы спасти десятки миллионов ни в чем неповинных людей? Поднять руку все-таки на человека, творение божье, кем бы он ни был? Вот так хладнокровно топором или ножом. Вонзить железо в плоть. В книгах и кино все так просто делается..." - Эти мысли просквозили через сознание Сергея за считанные секунды. Дальше толстовствовать и достоевствовать ему не дал Полковник, зашипев на ухо: - Значит так, пока один за домом, кто-то из нас зажимает рот сидящему на чурбаке, другой бьет поленом по башке. Повезло, что у них не каски, а пилотки. Также и со вторым. Когда он выходит из-за угла хватаем его за морду, а ты, или я также бьем по макушке. - Игорь, можно я зажму рот, а ты по макушке? - смущенно пробормотал Глебов. - Ну вот, вечно мне приходится делать грязную работу.

   - Можно подумать, я при этом буду делать работу чистую, - отводя глаза, прошептал Сергей.

   - Ладно, значит ты зажимаешь рот, а мне придется... Противно.

   - А как мы взломаем замок без шума?- вспомнил вдруг Глебов.

   - Хороший вопрос.

   И он остался без ответа. На крыльцо вышел человек в галифе с заправленной в них исподней рубашке и что-то по-немецки сказал вскочившему с чурбака солдату. Когда офицер скрылся за дверью, тот снова сел допивать кофе.

   - Говорит, час еще будет спать, потом хочет допросить каких-то двух человек, затем уезжают, - перевел шепотом Сергей. - Уж не ребят ли будет допрашивать? В это время обходящий немец скрылся за углом сарая. - Надо действовать. - Интонация Игоря была настолько решительная, движения такие уверенные, что Серега уже на бегу понял: не избежать. Накинувшись на сидящего немца сзади, Серега зажал ему рот. Удар Полковника палкой, скорее напоминавшей дубинку, мог бы свалить и мамонта. Пилотка слетела. Неуклюже хватая руками воздух, немец стал заваливаться на бок. Алая струя крови, пульсируя фонтанчиком, выплескивалась наружу из разбитой головы на лицо и руки Глебова. Удар, видимо, пришелся по артерии. Еле сдерживая рвотные спазмы, Сергей подхватил обмякшее тело караульного и аккуратно, чтобы не шуметь, положил на землю. И тут Глебов не выдержал: человека рвало на родину. К сожаленью, это было не бесшумно.

   Понимая, что второй часовой, которого пока скрывала стена сарая, услышал странные звуки и вот-вот покажется из-за угла, Полковник пулей метнулся к строению. Не успел фашист высунуть голову из-за стены, как Игорь обрушил на череп дубину с такой силой, что, казалось, у жертвы сапоги должны были отлететь.

   - Бери у него гранаты, подсумок и винтовку, - прошептал Полковник. - "Эмпэшку"- я у того возьму.

   Серега, плохо соображая, механически последовал распоряжению.

   "МР-40, настоящая легенда", - отметил про себя Полковник, ощупывая затворный механизм орудия убийства.