Осенью 2006 года в «Гнезде глухаря» выступал и автор-исполнитель Андрей Никольский, чей творческий путь в русской жанровой песне является абсолютно уникальным примером того, что бывает с человеком, когда не петь он просто не может, когда талант и призвание разрушают любые условные (сословные) и иные преграды. На его творческий вечер, хотя и с немалыми трудностями (ввиду переаншлага), я тогда попал и получил, признаться, море удовольствия.

Никольский не поет академически, выходя на сцену и застыв в картинной позе, — нет. К нему даже не подойдет определение: «переживает каждую песню». Он исполняет свои произведения буквально с обнаженной душой, вкладывая в каждую ноту, строчку настолько сильную энергетику, что не проникнуться, не прочувствовать вместе с ним настроение просто невозможно. Мурашки бегут по коже, на таком надрыве, на пределе, на краю протягивает он зрителю свое трепещущее сердце. Описать подобное на бумаге нельзя, это надо видеть, ощущать. Никольский чувствует саму суть РУССКОЙ ПЕСНИ, в самом глубинном толковании этого понятия. Словно маг, с легкостью создавая голосом осязаемые картины: цыганская шальная тоска и казачья удаль, искрометный хулиганский напев и пронзительная лирика «серебряного века», баллада и классический романс — все это он, Никольский.

Сегодня народный артист России Андрей Юрьевич Никольский — признанный поэт, композитор и певец, автор многих известных песен в исполнении Льва Лещенко и Григория Лепса, Иосифа Кобзона, Стеллы Джанни, Михаила Шуфутинского и многих, многих других звезд. Его концерты с успехом проходят на лучших площадках страны — от «России» до Кремлевского дворца, — и залы всегда полны.

Но успех пришел не сразу и почти случайно, а начиналось все когда-то с полуподпольных выступлений для «узкого круга», да и то лишь в качестве развлечения, ведь и своей основной деятельностью наш герой был вполне доволен.

А впрочем, обо всем по порядку. Случай Никольского настолько неординарен, что я решил вынести рассказ о нем в отдельную главу.

К тому же во время поисков материалов об артисте фортуна явно обреталась в добром расположении духа: благодаря помощи давнего товарища музыканта, московского коллекционера Владимира Яковлевича Климачева мне удалось лично встретиться с Андреем и взять эксклюзивное интервью специально для этой книги.

— Андрей Юрьевич, впервые я услышал ваши песни примерно в 1987 году. Сказать, что они мне понравились, — значит ничего не сказать. Несмотря на то, что в те годы вы записывались в основном под гитарный аккомпанемент, это звучало настолько свежо, интересно, в характерной, узнаваемой авторской манере… И песни были очень разноплановые: цыганский романс, русский, казачьи песни, красивая лирика. Наконец, искрометные хулиганские вещи. Помню, я с друзьями (такими же любителями жанровой музыки) пытался отыскать хоть какую-то информацию об их создателе. Однако безуспешно. Каково же было мое удивление, когда в 1989 году я увидел вас в дневной программе на «Учебном канале», как в те годы называлась четвертая кнопка на ТВ. Впрочем, длилась передача от силы двадцать минут и получить ответы на многие вопросы я все равно не смог, понял лишь, что музыка не являлась основным вашим занятием. Прощу прощения за долгую преамбулу, но теперь будет ясно, почему мой первый вопрос касается самого начала вашего жизненного пути.

— Я коренной москвич, родился и вырос в столице, на Кутузовском проспекте.

Мое детство прошло в доме, который сегодня знаменит тем, что там находится театр моды Валентина Юдашкина. Мама была домохозяйкой, а мой отец, Юрий Иванович, возглавлял крупное производство. Когда выпадала свободная минута, папа, бывало, брал в руки семиструнную гитару и великолепно исполнял старинные романсы. Именно он открыл для меня всю красоту русской песни, русской поэзии.

Я вспоминаю, как в самые ранние детские годы (еще дошкольником) я с удовольствием включал проигрыватель, ставил пластинки, записанные “на ребрах”, и слушал Петра Лещенко: “Миша, Мишенька, ах, проказник Мишка…” (напевает).

Позднее, в юношеские годы, я порой даже стеснялся своих увлечений — все вокруг хотели быть модными, нравиться девушкам, увлекались “Битлз”, “Роллинг стоунз”, а мне по душе были Вертинский, Лещенко, Морфесси…

_{Андрей Никольский: «Мне цыгане с детства пели песни…»}

— Объяснял ли вам отец, что эти песни запрещенные?

— Да, он говорил об этом, но это лишь еще больше разжигало любопытство, подстегивало интерес. Я думал про себя: «Почему же эти песни не звучат с эстрады, ведь они, как никакие другие, подходят для русской души».