– Я вам привезу его в центр, – сказала Надя, не желая больше пускать в дом сомнительных гостей.

– Извините, но я должен его осмотреть, – сказал голос после заминки.

– Там и осмотрите. Приходите завтра в семь в кафе «Соната» у метро «Аэропорт». Домой к себе я вас не пущу.

– Хорошо, – смиренно сказал голос. Надя поперлась с чемоданом в кафе «Соната», рядом с самодеятельным театром «Пятая стена», где она оформляла недавно спектакль по песням шестидесятых. Удивительным образом песни шестидесятых знали все, и в застольях почему-то пели именно их, а не, допустим, «Я забиваю сваю».

Ровно в семь к ее столику, рядом с которым жалко и смиренно стоял чемодан, подсел рыхлый человек лет шестидесяти, неуловимо напоминающий Смирнова – то ли отсутствующим взглядом, то ли особенной плавностью движений; отец не отец, а старший брат, проживший, надо полагать, непростую жизнь. Он тоже был в сером костюме, некто в сером.

– Извините, что долго, – сказал он еще раз. – Вы позволите?

– Да, конечно. Он же ваш.

Незнакомец удивленно вскинул бровь, но возражать не стал: мой так мой. Он положил чемодан на колени, открыл, бегло пересмотрел и перещупал вещи, документы проверять не стал, порылся на дне, посмотрел на Надю, снова все перещупал и поднял глаза:

– Тут не все.

– Все, что было, я вам принесла.

– Тут не все, – повторил он с неопределенным выражением – отчасти сострадательным, отчасти досадливым, словно у него болел зуб, а у него спросили адрес, которого он вдобавок не знал.

– Я принесла, как было, – повторила Надя.

– Зачем вам? – спросил он, помолчав.

– Не понимаю вас, – сказала Надя, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не позвать на помощь. Но пожилой не стал делать ничего особенного и не говорил ничего угрожающего. Он аккуратно защелкнул чемодан и поставил его рядом с Надей.

– В таком виде я взять не могу, – сказал он наконец.

– А куда мне его деть?

– Понятия не имею. Это вам теперь решать.

– Вы ничего не хотите мне объяснить? Где Смирнов, например?

– Какой Смирнов? – спросил он, и Надя поняла, что Смирнов, конечно, пользовался псевдонимом.

– Тот, что мне оставил… это.