– Спасибо, Боже, за такую милость. – Кармоди опять сплюнул в ту сторону, где корчились эти твари.

– Механизм выделения слизи – самое увлекательное их свойство, по моему мнению, – продолжал Беллизариус. – У них на вооружении имеются девяносто два слизистых протока с каждой стороны тела. В достаточно возбужденном состоянии миксина может произвести до трех галлонов слизи – в тридцать раз больше своего веса – и всего за несколько секунд.

– Тридцать к одному? – Это утверждение слишком сильно противоречило всему, что знала Вилли Хардести о смешивающихся жидкостях. – Очень интересный коктейль.

– Именно. В каждом таком протоке вращается крошечная белковая нить, скрученная в плотную спираль. Когда нить раскручивается, из нее выбрасываются углеводные крючки, которые захватывают и накапливают молекулы воды. Эти пленные молекулы сцепляются друг с другом и образуют плотную желеобразную слизь. Проблема в том, что полученный гель смертелен, он может задушить и переварить как захватчика, так и его жертву, даже если миксина и не… Смотрите! Вон тот, видите? На нем слишком много слизи, он не может уплыть. Смотрите, как он чистится…

Несмотря на отвращение, команда поневоле проследила взглядом за тощим указующим перстом дилера. Полупогруженный в воду угорь сражался с излишками собственной слизи, бросаясь то взад, то вперед, очевидно от сильных переживаний. Довольно далеко подавшись назад, он просунул безглазую морду сквозь петлю собственного тела. Затем стал с трудом перемещать образовавшийся узел по всей его длине, счищая таким образом слизь с передней части. Когда уже на хвосте узел сжался и развязался, тварь исчезла из виду, оставив после себя студенистый шарик.

– Glutinosa mysinus, – улыбнулся Билли своей увиливающей, однако увлеченной аудитории. – Вдохновляющий пример, как для дам, так и для джентльменов, стоит только оценить его по достоинству. Он обладает и другими восхитительными свойствами…

Билли опустился обратно на носилки с видом чрезвычайного самодовольства. Кажется, гений Беллизариуса набрался-таки сил, чтобы явить себя как положено. Все ждали. Он уже собрался возобновить лекцию по морской биологии, когда более интересная мысль вдруг озарила его лицо. Рот сложился в слабую улыбку, а в глазах появился блеск, как у сумасшедшего профессора. Угри тоже принесли ему вдохновение.

Наконец тишину нарушил Арчи Каллиган:

– О чем вы задумались, мистер Беллизариус? Должно быть, о чем-то хорошем, раз у вас такая улыбка.

– Древние мусульмане говорили, Арчи, имея в виду проблему нежелательной слизи: «Сорок лет спустя бедуин был отомщен». Мы – современные воины, и нам приходится разбираться со своими врагами быстрее, вы согласны, мистер Каллиган? Особенно это касается поцоватой ветхозаветной слизи.

– Зам как есть, мистер Беллизариус! – торжествующе согласился Арчи Каллиган, всегда стремившийся быть на стороне добродетели. – Отомщен. Наверное, вы тому и улыбаетесь. Вы до него доберетесь! Месть сладка…

Когда стало ясно, что Кальмар Билли сказал все, что хотел, о слизи и возмездии, Кармоди перерезал шнур и повернулся к своей команде:

– Программер Хардести?

Вилли старательно щелкнула каблуками, как по команде смирно:

– Да, капитан?

– Проведи нам – черт, как это сказать? – самый прямой маршрут к дому. Три четверти или около того. Я иду на хрен вниз и продолжаю, черт побери, лежать.

– Есть, капитан… скорость три четверти, самый прямой маршрут. Сию секунду, капитан.

Ей, похоже, не надо было объяснять, где находится дом.

После танцевального возбуждения на корейской плавбазе Айку не спалось. У переборки в изголовье своей койки он сложил кучу спасательных жилетов, приладил сверху лампу на гнущейся ножке и смог таким образом бегло пролистать оставшиеся на борту книги. Выбор на полках был не особенно богат: вестерны в мягких обложках, лодочные брошюры, порножурналы. Судно слишком недавно начало свою службу и не успело собрать приличную библиотеку. Айк полистал несколько журналов – глаз ни за что не зацепился, хотя модели явно старались. В конце концов он со вздохом остановился на Луисе Ламуре[57]. Книга была самая потрепанная, с переломленным в нескольких местах корешком, из чего он заключил, что она здесь самая лучшая – по крайней мере, на критический взгляд судовой команды из двух тинейджеров и техаски. Кармоди никогда не читал, чтобы развеяться, по крайней мере в море. По пьяни он иногда выплескивал на собеседника длинный звучный пассаж из Шекспира, Теннисона или даже Йейтса, но эти случайные вспышки эрудиции были, видимо, отзвуками каких-то давних литературных пристрастий, ибо за все десять лет знакомства Айк ни разу не видел, чтобы старый брит доставал очки ради чего угодно, помимо графиков, отчетов, рассылок судовых аукционов… или бюллетеней с той же самой информацией.

Айк уже пробирался назад между койками со спящей командой, зажав под рукой книжку, когда его взгляд упал на гитарный чехол Нельса Каллигана, а в нем – на «Маяк Куинакской бухты». Газетка была месячной давности и служила подушкой для гитарной деки. Айк немедленно поменял Луиса Ламура на газету – для инструмента подушка из вестерна всяко лучше, больше простора.