— Во имя Отца и Сына… — начала она, перекрестившись, и сестры перекрестились следом за ней.
На некоторых лицах мелькало удивление оттого, что мать-настоятельница вышла вперед, всегда сидя на задней скамье — сестра среди сестер. Она управляет монастырем, но это чисто административная обязанность. В религиозной жизни все они равны.
— Мне хотелось бы всех попросить помолиться за мою племянницу Реджис Марию Салливан. Прошу вас… — Берни стояла прямо и твердо, но голос дрожал. — Помолимся, чтобы она отыскала свой путь.
Сестры преклонили головы, она принялась перебирать четки, слыша, как они постукивают. Держа в руках хрустальные четки, подаренные ей бабушкой в день конфирмации[31], думала о родстве сильных, похожих друг на друга женщин. У Реджис душа бабки Берни — отважная, любящая, ищущая приключений.
Произнеся несколько раз «Богородице, Дево», «Отче наш», «Слава в вышних Богу», прочла в заключение Memorare, любимую молитву бабки Тома, привезенную из Ирландии. Вспомнила, как услышала ее впервые. Она звучала почти как заклинание, взывая к Деве Марии. В самые черные времена после возвращения с Томом из Дублина именно эта молитва привела ее в монастырь.
Сестры опустили головы, Берни оглядела их. Любит свою общину не меньше, чем Реджис, девочку, за которую они молятся.
Сердце ныло, прося об одном — чтобы племянница не пошла на безумный поступок, не причинила самой себе вред.
Агнес и Сес обыскивали территорию, заглядывая во все потайные убежища Реджис. Естественно, в туннели, в поросшие соснами пустоши; в регулярные сады за монастырем, разбитые в 1920-х годах в честь бракосочетания дочери Франциска Ксавьера Келли; в Голубой грот, который теперь приобрел пугающую реальность места происшествия с белыми, словно мел, надписями с мрачным смыслом, нацарапанными на гранитной стене; в болота, в протоки; пробежали вдоль всей извилистой каменной стены.
Агнес думала, не обладают ли камни реальной магической или духовной силой, подобно дольменам и каменным столбам, которые они видели неподалеку от Баллинкасла. Надо идти дальше, искать Реджис, ориентируясь на исходящее от стены электричество. Каждый камень и каждый валун поднимал и клал на место кто-то из ее предков.
— Реджис! — кричала Сес. — Выходи! Мы тебя ищем!
— Не выйдет, — заключила Агнес, чувствуя истину всеми костями.
— Почему?
— Не хочет, чтобы мы ее нашли.
— Почему? Вряд ли ей хочется, чтобы мы за нее волновались.
— Она об этом не думает, — объяснила Агнес. — Собирается что-то сделать, пока ее не нашли.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю Реджис.
Действительно. Хотя три сестры большую часть жизни прожили втроем, Агнес с Реджис провели вместе пять лет до рождения Сес и были связаны вечными узами. Агнес помнит, как выглядывая из колыбели в младенчестве, видела улыбавшееся лицо Реджис, помнит, как она совала ей бутылочку с молоком.
Помнит, как Реджис кричала и бормотала во сне, и могла бы поклясться, что слышала те же слова, которые сестра выкрикнула в тот вечер в Хаббард-Пойнт. «Не троньте моего отца!..» Как можно было не понять? Зачем нужны сестры, если они не умеют понимать язык снов друг друга?